Это не ориджинал, правда, это полностью по ГП (канонные персонажи в приличном количестве на втором плане). Гляньте начало, плиз!
читать дальшеНазвание: Обыкновенная история
Автор: zanuda
Бета: сама teodolinda
Категория: джен
Жанр: драма (?)
Рейтинг: G
Персонажи: нжп, нмп
Размер: миди
Примечание: за название смиренно прошу прощения у И.А. Гончарова.
– Помните о Седрике Диггори!
Наконец-то речь кончилась. Хоть бы они там перестали суетиться вокруг Чанг! Невыносимо. И добро бы только ее подруги, так нет, сама Флер Делакур, даже старших студенток Хогвартса редко удостаивавшая вниманием, изволила спуститься со своих заоблачных высот и подойти с какими-то французскими утешениями к пятикурснице. Шармбатонцы не перестают переговариваться вполголоса: «Danger commun… nous concerne…– ne nous concerne pas…». [1] Сзади слышен возбужденный шепот слизеринцев и негромкая немецкая речь дурмштранговцев: «Grindelwald… wieder… mein Großvater...». [2]
Семикурсница Рэйвенкло Инносента Пруденс сжала руками виски, пытаясь отгородиться от суеты Большого Зала и подумать о вещах действительно важных. Еще несколько дней назад все было так хорошо, ее дальнейшая жизнь представлялась такой ясной и определенной: она оканчивает учебу (результаты ТРИТОНов должны быть неплохими) и выходит замуж. Как – в свое время – ее мать, как ее бабушка. Семья – это главное. Семья должна быть благополучной. Семья должна быть в безопасности. Дети не должны расти без отца из-за того, что тому вздумалось заступиться за совершенно посторонних людей.
Наконец-то Чанг перестала всхлипывать. С облегчением вздохнув, Инносента сделала глоток сока: теперь она сможет сосредоточиться на своем. Между ней и Робертом, магглорожденным рэйвенкловцем старше ее курсом, все было решено еще в прошлом году – то есть, окончательно решено, она едва помнила, когда именно начался их роман. Роберта после окончания школы тотчас пригласила на работу небольшая, но уважаемая частная фирма, он сразу оказался на хорошем счету и с хорошим жалованьем. В последний год они могли встречаться только в Хогсмиде, но эти редкие свидания были радостью для обоих. И с радостью она думала о предстоящей свадьбе. Теперь эта радость была отравлена, и определенность исчезла. Скорей бы домой. Скорей бы посоветоваться с мамой. Мама все поймет.
Негромкое бормотание шармбатонцев перекрыл четкий голос Флер: «Cela tous concerne». [3] Как будто она не будет завтра во Франции, вдали от опасности. «Cela tous concerne», какой вздор. Она, Инносента, понимает: от каждого (ну почти от каждого) в этом зале лично зависит, будет его касаться возвращение Сами-Знаете-Кого или нет. Ей нужно создавать семью. Ее долг – позаботиться, чтобы семьи это не касалось.
– Дорогая, ты должна разорвать помолвку, – сказала мама, дослушав пересказ речи Дамблдора. – Я понимаю, что это больно, но надо смотреть фактам в глаза. Преступник, который проник в Хогвартс под видом аврора, – просто сумасшедший, хаффлпаффец погиб случайно, Поттер сошел с ума из-за шрама, который у него с младенчества, – эпидемия, что ли? – у Дамблдора старческий маразм... Во все это вместе может поверить только такой идиот, как Фадж. Факты говорят, что... Сама-Знаешь-Кто действительно вернулся. – Инносента кивнула. Да. Конечно. – Вы с Робертом любите друг друга, вы подходите друг другу. Но, дорогая, ты ведь собираешься семью создавать. Нельзя создать настоящую семью с человеком, который в любую минуту может быть убит, независимо от того, что он делает – или не делает. В любую минуту, Сента. И не только он сам. – Инносента, потрясенная, даже перестала плакать: этого ей раньше в голову не приходило. – Есть, конечно, мужчины, которые женятся, зная, что будут подвергать себя опасности. И женщины находятся, которые выходят замуж, собираясь делить опасности с мужем. Но ты же понимаешь, что подобные люди не о создании семьи думают, а приключений на свою голову ищут. А бывает, что детей оставляют сиротами – и только потому, что не хотят заниматься своим собственным делом.
Инносента хорошо знала, почему у мамы начинает дрожать голос, едва заходит речь о сиротах. Отец, убитый в первую войну (ей было четыре года, она его не помнит!) из-за того, что попытался отбить у Упивающихся какую-то магглскую старуху. Оставивший их с мамой почти без средств, с мизерной рентой – на курортах им приходилось останавливаться в третьеразрядных гостиницах, чтобы хватило денег на новые учебники и форму от мадам Малкин. Всю свою сознательную жизнь Инносента держала в памяти слова мамы: «Ты не должна так жить». Да. Конечно.
– Но что же мне делать, мама, как я ему скажу? Ведь мы столько лет…
– А ты и не должна ему ничего говорить. Тебе вообще не надо с ним видеться. Я обо всем позабочусь. Очень удачно мы с ним еще неделю назад договорились: сегодняшний вечер только для нас с тобой, а завтра он придет обедать. Так вот: ты уйдешь… ну хоть к Эмили… Или нет, к Эмили не стоит.
– Почему? – Кузина Эмили, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, была для Инносенты почти как родная сестра.
– Все потому же. Винить ее нельзя, время было безопасное, но она постелила себе постель, и теперь ничего не поправишь: двое детей, как-никак. С ней надо будет прекратить общаться – постепенно, тихо, без объяснений. Так что сговорись с какой-нибудь подружкой. А Роберту я все объясню и скажу, что он не должен подвергать тебя опасности, что с его стороны будет в высшей степени эгоистично настаивать на помолвке. Он порядочный человек, он поймет. Дай мне кольцо.
***
– Сента, нам повезло! – крикнула мама из гостиной, когда Инносента вернулась домой после скучного визита к бывшей однокурснице.
– Роберт? – На секунду мелькнула мысль: вдруг у него обнаружились магические родственники, он сможет объявить себя полукровкой, все будет хорошо, они еще посмеются…
– С Робертом все в порядке. Ему нечего было мне возразить. К тому же, на твоем кольце были, оказывается, чары полной добровольности: ты не смогла бы с ним расстаться, если бы сама не решила. Так что он тебя беспокоить не будет. Чаю хочешь? Слушай: я разговаривала с Эрминой Эджкомб, она послезавтра устраивает вечеринку для дочери, в честь сдачи СОВ. Не хватает одной девушки – лучшая подруга Мариетты придти не может. Я и намекнула… завтра утром получишь приглашение.
– Мам, ну зачем? Она меня на два года младше, там одни студенты будут…
– Там будут молодые перспективные сотрудники Министерства. Эрмина заранее заботится, чтобы у ее дочери был хороший круг знакомств. Эта вечеринка – просто редкостная удача для нас. Что поделать, ты же не позаботилась о профессии – да, мы думали, что это не обязательно, – значит, нужно, не откладывая, планировать замужество.
Ничего хорошего от вечеринки Инносента не ожидала и, как казалось вначале, была права. Она единственная из присутствовавших девушек уже окончила Хогвартс, и остальные, явно подозревая, что взрослые мужчины будут охотнее обращать внимание на нее, чем на них, еще студенток, были настроены весьма недоброжелательно. Инносента начала думать, что маме стоило немалых трудов добиться приглашения.
Ее посадили с наименее – как показалось – интересным из мужчин: лет двадцати восьми, внешность так себе, неизвестно как на вечеринке оказался и чувствует себя не в своей тарелке, в общий разговор не вступает, девчоночьего кокетства явно боится. Что ж, она, Инносента, – взрослая девушка и будет вести себя как взрослая: никакого кокетничанья, тихий, серьезный разговор, умело наведенный на собеседника, – ей удалось заставить его разговориться. Оказалось: сотрудник Отдела тайн, исследователь (чего – не сказал, у них в Отделе не положено, да и неважно), вечера проводит за книгами – но (это если слушать очень внимательно) не прочь сменить времяпрепровождение, только не знает, как. Хороший разговор получился, настолько хороший, что собеседник набрался храбрости и попросил адрес.
Они стали встречаться. Мама навела справки, выяснилось, что Транквилл Темпорис подает большие надежды, а зарплата и сейчас достаточная – во всяком случае, для двоих. В августе Инносента вышла замуж.
[1] Общая опасность... нас касается - нас не касается (фр.)
[2] Гриндельвальд... опять... мой дедушка (нем.)
[3] Это всех касается (фр.)
Продолжение от 26.06
читать дальше
У них была премилая квартира – правда, в магглском районе, но многие волшебники живут в магглских районах – недалеко от Британского музея, куда Транквилл любил ходить (Инносента поначалу опасалась, но мама объяснила ей, что это заведение можно посещать, не опасаясь прослыть магглолюбцем). Увлекательно было осваивать хозяйственные заклинания по-настоящему (а не помогая маме). И с Транквиллом было хорошо, действительно хорошо. Он любил ее, а она с каждым днем все больше к нему привязывалась.
Увы, едва жизнь вошла в налаженную колею, стало чего-то не хватать. Хозяйство, новые рецепты, покупки – все это требовало не слишком много времени и не могло по-настоящему занять. С незамужними подругами как-то сразу оказалось неинтересно (а замужних не было, Эмили уже не в счет). По традиции Рэйвенкло, чтобы не прерывать связь со школой, она поддерживала переписку с одной из нынешних семикурсниц, но письма из Хогвартса, полные жалоб на новую училку ЗОТС (нет, ты представляешь, она явилась инспектировать Флитвика!), были невыносимо скучны; Хогвартс остался в другой жизни. Можно было, разумеется, читать, она и читала – но без того интереса, который был в школе. Не для того же, в самом деле, она выходила замуж.
– Дорогая, я понимаю, что следовало бы как можно скорее завести ребенка, – говорила мама, – но с вашими нынешними средствами об этом и речи быть не может. Потерпи и заведи какое-нибудь не обязывающее хобби. – Хобби. Брр...
Под Рождество появилась надежда. Транквилл уже раньше говорил, что его руководитель группы в июне, как только стукнет восемьдесят, уходит на пенсию. Теперь начальник Отдела твердо пообещал Транквиллу, что место за ним. Зарплаты будет хватать на троих, можно будет внести первый взнос за коттедж и выплатить полную сумму за год-полтора. Мама уговаривала дождаться, пока обещанное место будет получено, но Инносента в этом смысла не видела.
– Ну что ж, тебе решать. Я надеюсь, Транквилл понимает, что теперь для него не должно быть ничего более важного, чем благополучие ребенка?
– А… разве может быть иначе?
– Ты не представляешь себе, дорогая, какой вздор некоторые мужчины могут считать более важным, чем новая форма и новые учебники для детей. И я не о бездельниках каких-нибудь говорю, а о приличных, вроде, людях, которые работают, не поднимая головы, а с работы идут домой. Тут, конечно, от женщины многое зависит. Ты у меня, к счастью, правильно воспитана. А иная считает себя любящей матерью и у себя в доме вроде полная хозяйка – и не считает нужным внушить мужу, чтобы он делал карьеру, а не валял дурака. Запомни, Сента: женщина создает мужчину.
Инносента знала, что может положиться на мужа: Транквилл соглашался с ней во всем.
Годы спустя Инносенте – иногда – казалось, что следующие месяцы, хоть и нелегкие, были счастливейшими в ее жизни. И приходили – иногда – странные, неопределенные мысли, будто в то счастливейшее время она могла что-то изменить. Только вот в чем? В себе? Она предпочитала гнать эти мысли прочь.
– Запомни на будущее, дорогая: ребенка нужно как можно раньше учить правильно выбирать друзей. Я сегодня разговаривала с Эрминой Эджкомб, такой кошмар, бедная Мариетта! Лучшая подруга втянула ее в какую-то экстремистскую организацию, Мариетта вскоре опомнилась и обратилась за помощью к учителям, так ее изуродовали. Эрмина даже не может запретить ей общаться с той особой, потому что больше никто с ней теперь не разговаривает.
Инносента рассеянно кивнула. Она, хоть и очень приблизительно, представляла себе, что происходит в Хогвартсе, и могла бы – при рэйвенкловской выучке – связать мамины новости с недавним отстранением Дамблдора (и идиотскими статьями в «Пророке» по этому поводу). Но ни малейшего смысла задумываться об этом не было. В Хогвартс только через одиннадцать с лишним лет. И само собой, ее ребенок никогда не даст втягивать себя ни в какие организации. А вот насчет нежелательных друзей мама права, беречься никогда не бывает слишком рано.
Наступил июнь. Транквилл вместе с мамой подыскали чудесный коттедж. Переезд для волшебников, живущих в своей нынешней квартире менее года и не успевших обрасти непредсказуемым количеством вещей, должен был быть легким. Инносента считала дни до юбилея, который изменит жизнь ее семьи.
Накануне ожидаемого дня, поздно вечером, Транквилла неожиданно вызвали в Министерство: в Отделе ЧП. «Мягко говоря. Предупреди жену, что это на всю ночь. Ох, дожили! Фаджа лично придушу». Транквилл пожал плечами: «Опять в Отделе кого-то поймали, а Фадж, небось, авроров навызывал... Что-нибудь поломали... До свидания, дорогая, вернусь руководителем группы. Это дело одной подписи».
Завтракая в одиночестве, она машинально развернула «Ежедневный Пророк» (обычно это было привилегией мужа). Заголовки на первой странице сообщали о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть.
Главное, без паники. Паниковать ей вредно. Она же поверила Дамблдору год назад, для нее это не шок, как для других. Первым делом защитные заклинания на квартиру – не забыла еще, чему в Хогвартсе учили. Переезжать надо как можно скорее: в магглском доме гораздо опаснее, все-таки на волшебников не нападают просто так, да и заклинания не все удобно использовать. А пока что приготовить праздничный ужин.
– Поздравляю, милый!
– Что?.. А, не с чем пока, назначение не подписали. Всем не до того. Вообще-то мне перевод предложили, в другой отдел.
– Почему?
– Будет формироваться новая аналитическая группа – по разработке новых методов защиты, при аврорате. Моя тема одним боком...
– Нееет!!! – Она было близка к истерике. – При аврорате! Ни за что!
– Дорогая, это аналитическая группа. Мы не будем сражаться. Новые методы защиты – это же так важно. И моя тема одним боком...
– Важно только одно: безопасность нашего ребенка. Если ты будешь хоть как-то связан с авроратом, то можешь стать мишенью. Я этого не вынесу, ты не можешь со мной такое сделать!..
– Хорошо, родная, хорошо. Я откажусь. – Кажется, он вздохнул.
– А если ты можешь придумать новые методы защиты, то, конечно, придумай. Для нашего дома. Тогда Упивающиеся их наверняка знать не будут.
Назначение не было подписано ни назавтра, ни на следующий день, ни на третий, ни… Все Министерство было так занято реорганизацией, объяснениями с общественностью, первыми акциями Упивающихся, кампанией против Фаджа, похоронами Амелии Боунс, что ни у кого не было времени подписать одну единственную бумагу, которая ей, Инносенте, нужна была сейчас, немедленно.
– Транквилл, вы должны завтра же пойти к кому следует и добиться подписи, – говорила мама в воскресенье утром через камин. – Объясните, что ваша жена на шестом месяце, что вам необходимо немедленно переехать, в центре Лондона уже несколько раз видели дементоров, нельзя же так. Делайте что-нибудь!
– Не к кому идти, миссис Пруденс! Завтра ожидают извещения об отставке Фаджа, все новые назначения заморожены, у нас в Отделе даже не знают, кто будет новым Министром…
– Если нового Министра назначат завтра, значит, пойдете во вторник. Надо о семье думать, Транквилл.
Едва мама прервала связь, в камине вновь вспыхнуло пламя, и появилась голова незнакомой пожилой волшебницы.
– Миссис Темпорис? Я Беатрис Форт, сослуживица вашего мужа. А, мистер Темпорис, здравствуйте. Две недели назад вы чуть не насыпали мне в кофе соль. Могу я на секунду переместиться в вашу квартиру, будьте так добры. Спасибо!
Мадам Форт оказалась хрупкой женщиной в безупречном магглском костюме.
– Извините за вторжение, миссис Темпорис, – быстрыми движениями палочки гостья очистила пол и свою одежду, – я иду в Музей, а магглский транспорт для меня тяжеловат. Обратно-то я аппарирую. – Она направилась к двери, не переставая болтать. – В такое время надо опираться на то, что по-настоящему прочно, я это еще по первой войне помню и по магглской. А не хотите со мной? – Она улыбнулась Инносенте. – Посмотрим фризы Парфенона. Говорят, детям нужна красота… уже сейчас. Покажите вашему ребенку, что могут создать люди, защитившие своих жен и детей. Отстоявшие свободу.
Транквилл избавил Инносенту от необходимости отвечать на эту чушь, сказав, что жена не может долго находиться на ногах, и мадам Форт, наконец, ушла.
В понедельник утром было объявлено о назначении Руфуса Скримджера. В понедельник вечером стало известно, что освободившаяся в Отделе Тайн ставка передана новообразованному отделу, который возглавит Артур Уизли.
Это несправедливо. Артуру Уизли не нужно повышение, оно нужно Транквиллу. Впрочем, только глупые хаффлпаффцы ждут от жизни справедливости. Инносента вздохнула. Надо сказать маме, чтобы перестала пилить Транквилла – какой смысл? Пока война, добиться повышения можно только работая на оборону. А она не позволит Транквиллу работать на оборону, и мама с этим согласна. Безвыходное положение.
В сентябре они разгородили гостиную, чтобы выкроить детскую. Все, что она покупала для ребенка, было дешевым – не подержанным, разумеется, но совсем не таким, как ей бы хотелось. Инносента начала ловить себя на мысли о том, что ей все равно, кто победит, – лишь бы война кончилась скорее.
В октябре ее жизнь приобрела подлинный смысл. Годы спустя – иногда – ей казалось, что он мог бы быть гораздо большим: это была одна из непрошенных, отгоняемых мыслей. Неужели она могла, неужели должна была что-то изменить в тот день, когда они ходили в магазин с мадам Форт? Чтобы гулять с Малышом, нужна была магглская одежда, мадам Форт знала, где и что можно купить подешевле, и Инносенте пришлось принять ее помощь.
– Простите, что я вмешиваюсь, миссис Темпорис, – сказала мадам Форт, когда они покончили с покупками, – но мне кажется, что вам не помешал бы совет опытной женщины. Женщины, которая знает, как растить детей при стесненных средствах. Моя приятельница Августа Лонгботтом рассказывала мне – со слов внука, в основном, – о семье Уизли. Она говорит, что лучшей специалистки, чем Молли Уизли, по выращиванию детей без денег, просто нет. У меня прекрасные отношения с Артуром, хотите...
– Мой Малыш не будет… не должен жить так, как их дети. – С содроганием Инносента вспомнила потрепанные мантии многочисленных рыжих гриффиндорцев.
– Разумеется, у вас же не будет семерых. Если я не ошибаюсь, Артур был рядовым сотрудником, как ваш муж, когда у них родился третий. А у вашего мужа блестящее будущее, когда-нибудь же этот кошмар кончится. Хотите, я...
– Простите, мадам Форт, – Инносента с трудом сдерживала ярость, – это случайно не близнецы Уизли спаслись бегством из Хогвартса на метлах? И никто из Уизли случайно не состоял в экстремистской организации?
– Экстремистской, что вы...
– Мне не нужны советы Молли Уизли.
Шли месяцы, месяцы величайшей радости, постоянно отравленной, – ничто так не отравляет радость, как нужда. У Малыша должно было быть самое лучшее, а были дешевые игрушки, одежда без кружев, лондонский воздух и прогулки в магглском сквере. Инносента так надеялась, что в июле они поедут на неделю в Брайтон, но после убийства Дамблдора все отпуска в Министерстве были отменены. Ехать без мужа она не решилась, а у мамы были свои планы на лето. Ну какое отношение имеют очередные беспорядки в Хогвартсе к поездке на море для Малыша? Идиоты.
К концу июля Инносента была на пределе. Известие об очередной смене Министра оставило ее совершено равнодушной, и когда на следующий день Транквилл сказал, что о судьбе Скримджера ходят нехорошие слухи, она довольно резким тоном заявила, что происходящее в Министерстве будет интересовать ее только тогда, когда он получит повышение.
– На это рассчитывать не приходится. Сверху начали давать невыполнимые задания, я просто не знаю, что будет с Отделом…
– Невыполнимые задания? – внезапно шевельнулась робкая надежда. – Транквилл, разве для тебя есть невыполнимые задания? А вдруг ты справишься с тем, чего никто не может?
– Да, как же… Представляешь, является к нам сегодня Альберт Ранкорн из Отдела охраны правопорядка и заказывает – в срочном порядке – доклад для служебного пользования. Доказывающий, что магия может передаваться только от волшебника или волшебницы при прокреации; в противном случае она украдена или отнята силой.
– Чушь какая…
– Именно. Наверху, видимо, думают, что за тысячу галлеонов можно доказать недоказуемое.
– Тысяча галлеонов? Транквилл, это же…
– Всем отделом составляли объяснительную записку, почему никто за это не возьмется, завтра шеф с ней пойдет… Не знаю, что будет.
– Но, Транквилл, это же удача, что никто не берется. Ты составишь этот доклад. Я уверена, что это возможно, слушай, у вас там наверху не сами же выдумали про кражу магии, я помню, в какой-то книге Бэгшот упоминается…
– Протоколы Стоунхенджских Мудрецов? Это фальшивка, Сента, ты же знаешь! Бэгшот пишет, что эта книга принесла больше вреда магическому сообществу, чем «Молот ведьм».
– Ну и что? Вашим заказчикам доклад нужен, а фальшивка или нет, все равно. Транквилл, мы сможем сразу купить коттедж...
– Сента, я ученый, я не могу...
– А Малыш может жить в таких условиях? Что важнее? Ты обещал мне, что его интересы будут для тебя на первом месте. А теперь ты не хочешь сделать такой пустяк, чтобы заработать для него тысячу галлеонов. Для него, Транквилл, не для нас же!
– Знать бы еще, для чего им это нужно...
– А зачем тебе знать? Что там у них наверху, нас не касается. Это не наше дело. Наше дело – заботиться о Малыше.
– Хорошо. Я... попробую.
Отдел Тайн Министерства Магии завершил исследования, показавшие...
– Твой папа – самый замечательный человек на земле. – Инносента отодвинула письмо с печатью Гринготтса подальше от Малыша. – Еще ложечку...
Перед Министерством встала проблема выявления лиц...
– Ему было очень трудно, он ужасно много работал, да, и мы с тобой его почти не видели, – Инносента поморщилась, вспоминая, как Транквилла рвало ночами, – но он очень-очень любит своего Малыша...
Сформирована Комиссия по регистрации магглорожденных...
– И скоро Малыш будет жить в чудесном домике за городом.
Интервью с председателем Комиссии Долорес Амбридж слушайте через полчаса, после музыкальной программы.
– Правда, Малыш любит своего папу?
– Сента, ты сможешь потерпеть еще немного? Я упомянул в разговоре с Ранкорном, что мы собираемся переезжать, и он посоветовал не торопиться: скоро в распоряжении Министерства будет много жилья, и он позаботится, чтобы мы получили скидку.
Продолжение от 07.09
читать дальше
Четвертого сентября Транквилл вызвал Инносенту по каминной сети в середине рабочего дня.
– Дорогая, нам ведь не нужно ничего особенно роскошного? Малышу ведь пока все равно, если дом немножко обшарпан? Три спальни, большая гостиная, сад, а главное, Сента, – это в Тинворте!
В Тинворте! Инносента не смела мечтать о подобном. Да, ей хотелось жить подальше от магглов – чтобы не оказаться поблизости от случайного нападения – но поселиться в смешанной деревне, там, где волшебники живут компактно… там, где, даже если нападут на соседний дом, твой дом не пострадает, – это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. И в Корнуэлле, на юге, недалеко от моря!
– Всего пятьсот галеонов, Сента, это даром. Думай быстро, ответ нужно дать сейчас.
– Соглашайся!
Транквиллу дали два свободных дня, мама согласилась посидеть с Малышом, и на следующее утро они аппарировали в Тинворт в сопровождении представителя Министерства.
– Дом защищен лучшими министерскими заклятиями, – сказал он, снимая печати. – Вас тут никто не побеспокоит. Да, должен предупредить: прежние хозяева выехали в крайней спешке, так что внутри беспорядок. Все, что они оставили, – ваше, распоряжайтесь как угодно, они не вернутся и прав ни на что не предъявят. Если захотите что-нибудь продавать, могу порекомендовать вам посредника, он избавит вас от хлопот – за комиссионные, разумеется. Вот адрес его каминной сети. Миссис Темпорис, мистер Темпорис – поздравляю!
В саду они задерживаться не стали: сад небольшой, ухоженный, как раз для того, чтобы гулять с Малышом. Почти машинальным Evanesco Инносента убрала старый кукольный домик, стоявший под навесом, – Малышу незачем. Бросила беглый взгляд на три детские метлы: пожалуй, продать – они наверняка смогут купить метлу получше, когда придет время. С сильно бьющимся сердцем Инносента переступила порог своего дома.
Гостиная – довольно просторная – и впрямь выглядела так, как будто обитатели дома спасались бегством, вдобавок на всем лежала трехдневная пыль, и цветы в вазах засохли. Впрочем, Инносента тотчас сосредоточилась на важном. Обстановка хуже, чем в их квартире: продать все, кроме книжного стеллажа: стеллажей много не бывает. Большая часть книг – самые обычные для магических домов (продать, и так есть) – за исключением тех, что на нижних полках. Шекспир, Остин, Диккенс, Честертон. Имена, которые Инносента и Транквилл слышали не только от магглорожденных однокурсников, – они и в магическом мире были известны. Шекспира не так давно признавали даже иные чистокровные пуристы.
– Сента, этого нельзя держать в доме. Опасно. Прятать тоже рискованно.
– И не продать. Что делать?
– Да делать нечего…
Они были выпускники Рэйвенкло, они привыкли чтить книги. Им никогда и в голову не могло придти, что к книгам можно применить уничтожающее заклинание. Но делать было действительно нечего. Последним Инносента сняла с полки явно старинное издание, очень большого формата. Библия.
– Она ведь, кажется, считается не чисто магглской? Я у Бэгшот читала про Hereditas communis… [1]
– Про Hereditas communis забудь. Эта книга считается сейчас особо опасной.
Огромный том в руках Инносенты раскрылся на первых страницах, там не было текста, а были записи, разными почерками, – имена и даты. Последняя запись – Альфред, 1992. История семьи, что-то вроде родословного древа? Впрочем, какая разница, надо кончать с этим. Evanesco.
После неприятной процедуры уничтожения книг дело пошло быстрее и веселее. Мебель уменьшили и запаковали, всякий хлам вроде портретов (ценности не представляющих), фотографий – в рамках и в альбомах, связок писем и проч., уничтожили. Несколькими движениями Сента убрала пыль. Теперь наверх, в спальни.
В супружеской спальне разделение на «продать» – «уничтожить» произошло быстро. Исключением оказалась шкатулка с драгоценностями: ничего интересного, все старомодное и наполовину магглское, продать можно, но есть смысл оставить на черный день. Наконец-то, самое главное – детские спальни.
В одной из них явно жил маленький мальчик, в другой – две девочки-дошкольницы. Беспорядок был невообразимый: поморщившись, Сента отметила, что их мать не проследила, как застелены постели. В комнате девочек были раскиданы игрушки; три плюшевых зверька валялись около двери. И там была маленькая книжная полка. «Хоббит» и «Хроники Нарнии». Что она слышала об авторах? «Магглы, знающие особую магию». Краем глаза заметила паническое выражение на лице Транквилла. Evanesco! Evanesco! Ей показалось – или в последнюю секунду глаза Льва на обложке сверкнули страшной угрозой? Где-то рядом – у нее в голове? – прозвучали слова: «Nil inultum remanebit». [2] Брр… – Милый, Малышу здесь ничего не пригодится. Вещи мальчика слишком старые. И плюшевый мишка у него будет свой. Так что мебель уменьшаем, остальное – Evanesco. И я вот что думаю: детская будет в маленькой комнате, а в большой – устроим Малышу комнату для игр.
В доме было пусто и чисто, посредник уехал, забрав мебель, – и они пили чай на кухне. Первая чашка чая в собственном доме. Драгоценнейший момент. Увы, ему суждено было быть прерванным.
– Дорогая, кажется, у нас начинается знакомство с соседями, – сказал Транквилл, наблюдая в окно за идущей по саду старушкой в потрепанной мантии и старомодной шляпке.
– Уже... О нет... Закрой дверь в гостиную, милый.
– Здравствуйте, я Элинор Тальби, ваша соседка – вон из той развалюшки. Простите, что беспокою вас так скоро... да, спасибо, не откажусь... Славная вы какая, и муж ваш тоже... Вы пока, простите, вдвоем? Уже ребенок есть! Хорошо-то как! Просто чудесно, что в этом доме поживут такие милые люди!
– Простите, миссис? мисс?..
– Миссис, миссис, я вдова.
– Простите, миссис Тальби, что значит «поживут»? Мы купили этот дом.
– Да, да, конечно, – старушка закивала, вроде понимающе. – Я вас вот почему беспокою. Домик-то у меня маленький, а вот погреб при нем большущий. А какие мои запасы, почти пустой стоит. Вот я и подумала: вы можете снести туда вещи хозяев – ну, кроме тех, которые вам нужны будут. Если уменьшить, так у меня все поместится.
– Вы очень любезны, миссис Тальби, – ответила Инновента, изрядно утомленная болтовней гостьи, – но от имущества бывших хозяев мы уже избавились, так что не затрудняйте себя...
– Как избавились?
– Избавились. – Инносента посмотрела в лицо старушке с милой – как она знала – улыбкой. – Полностью.
– Но... но когда они вернутся...
– Они не вернутся, миссис Тальби, – ответил Транквилл.
– Конечно, они вернутся! Это... это сумасшествие не может быть надолго, – старушка наклонилась вперед и произнесла очень тихо, но отчетливо: – Мальчика-то так и не поймали! И не поймают, помяните мое слово.
Инносента, практически не следившая последнее время за новостями, не сразу поняла, о каком мальчике идет речь. Но Транквилл явно понял.
– Сударыня, я лояльный сотрудник Министерства, – отчеканил он, вставая, – и не могу допустить подобных разговоров у себя в доме. Прошу вас удалиться.
– Ах вот оно что... – Элинор Тальби покачала головой и, видимо, хотела что-то сказать, но передумала и вышла молча.
Едва за ней закрылась дверь, Транквилл почти рухнул на табурет. Его трясло.
– Какой кошмар! – шептал он. – В нашем доме... Если кто-нибудь узнает...
В ту ночь он долго не мог уснуть и несколько раз просыпался с криком. Утром спросил Инносенту, не может ли она начать паковаться вдвоем с мамой: ему нужно ненадолго в Министерство.
– Транквилл, тебе же дали два свободных дня!
– Да, разумеется, но это срочно. Я скоро вернусь.
Он вернулся через час, совершенно спокойный. В тот же день они переехали. Укладывая Малыша спать в новой детской, прикидывая, что и как лучше устроить, Инноcента чувствовала, что для нее, для ее семьи начинается новая жизнь – такая, как должна быть. Ночью по соседству слышался какой-то неприятный шум, но Транквилл крепче обнял ее и сказал:
– Не беспокойся. Нас это не касается. – И она не беспокоилась. Неважно, идет еще война или нет (из официальных сообщений понять это было невозможно), – для нее, Инносенты Темпорис, война закончилась.
[1] Hereditas communis (лат.) – общее наследие.
[2] Nil inultum remanebit (лат.) – ничто не останется неотомщенным. Цитата из средневекового гимна Томмазо да Челано "Dies irae" ("День гнева"), являющегося центральной частью Реквиема; тема - Страшный Суд.
Продолжение от 15.09
читать дальше
– Слышишь, как шумит море, малыш? Вот будет тепло, и мы пойдем с тобой на берег. Ну, бросай мячик. Вот молодец! Accio! Tergeo! Видишь, здесь можно колдовать на улице. А вон там, за той дорогой, – «за чертой», как здесь говорят, – живут магглы, мы туда не пойдем. – Здравствуйте, миссис Турпин, чудесная погода сегодня.
– Здравствуйте. – Голосом женщины, которая, как успела за последние несколько дней понять Инносента, была одним из Столпов местного общества, можно было гасить огонь. И на Малыша не взглянула. А ведь у нее дочка в Рэйвенкло, можно было бы поговорить...
– А вот это называется «Очаг», здесь мама покупает все, что Малышу и папе с мамой нужно, отсюда летают совы... Вот молодец какой! – Подняв голову от коляски, Инносента улыбнулась пожилому мужчине, который наверняка видел, как здорово Малыш бросил мячик, – но тот едва дотронулся до шляпы и ускорил шаг. – Никто нас здесь не любит, Малыш. Ну и не надо. Нам ведь не нужен никто, кроме папы, правда?
***
– Есть отличная говяжья печенка, мадам. Уверена, вашему мужу понравится.
– Bien! Я возьму примерно полфунта. Нет, вот тот кусок, пожалуйста. Oui. Еще этих маленьких луковиц и морковки. И бутылку красного вина. Oui, того же самого.
Знакомый голос. И этот французский акцент... Отвлекшись от выбора магических пылеотталкивателей (прекрасный выбор, не хуже, чем на Диагон-Аллее), Инносента повернулась к продуктовому прилавку. Да, это Флер Делакур, в недорогой, но поразительно элегантной мантии, придирчиво рассматривает купленные овощи. Инносента давно так не радовалась знакомому лицу. Как ни уверяла она себя, что кроме собственной семьи ей никто не нужен, неприязнь здешних жителей задевала. Все-таки, переехав из магглского Лондона в старинное полумагическое поселение, она надеялась прикоснуться к традиционному образу жизни. А он включал в себя уютные разговоры с соседками во время покупок, обмен хозяйственными советами, иногда чашку чая здесь, в «Очаге», между покупками – и вообще, некое ощущение, что ты и в самом деле принадлежишь к этому месту. К тому же, приятельские отношения с соседками были бы полезны: не слишком удобно вызывать к Малышу маму всякий раз, когда нужно отлучиться больше, чем на полчаса. Увы, ее надежды не оправдывались. Конечно, в старинных поселениях не сразу принимают новых людей, но, право же, с ней чересчур холодны. И вот – знакомое лицо, ровесница, тоже явно чужая здесь. Самая подходящая для нее приятельница.
– Флер! Привет, ты меня помнишь?
– Огвартс, Рэйвенкло?.. – Голос Флер звучал прохладно и как будто несколько настороженно. Ясно было, что имени неожиданной собеседницы она не помнит, но Инносента и не ожидала этого.
– Я Инносента Темпорис, то есть я теперь Темпорис, моя фамилия была Пруденс. Мы с Малышом и с мужем неделю как переехали. А ты давно здесь?
– С августа, – по лицу Флер прошла тень. – С нашей свадьбы.
– Поздравляю! Вы должны обязательно придти к нам в гости! А кто твой муж?
Впервые за время разговора Флер улыбнулась.
– Билл Уизли.
Мерлин! Как бы мало ни была Инносента сведуща в политике, она знала, что семья Уизли – не из тех, с кем следует поддерживать отношения. Какой кошмар, что делать, она же пригласила Флер в гости…
– За приглашение merci, – в голосе Флер появился явственный оттенок надменности, – но муж устает на работе и не любит новых знакомств. Mesdames… – С легким кивком она обвела глазами женщин в «Очаге» и направилась было к выходу, но тут раздался резкий, громкий звон.
– Слушаю! – закричала Хозяйка почты, прижимая к уху какой-то непонятный предмет. Как будто издали послышался задыхающийся голос:
– Туман!..
– Ясно! – Хозяйка с грохотом убрала непонятный предмет. – Дементоры! Sonorus! Атака дементоров! – Две покупательницы, побросав сумки, кинулись к двери, вынимая на бегу палочки. Флер устремилась за ними.
Дементоры! В панике Инносента бросилась к камину. Малыш дома один! Конечно, и двери, и окна у нее надежно защищены, но все же… Вдруг они пролетят мимо окна детской и напугают? Ее остановил голос одной из Хозяек:
– Не беспокойтесь за ребенка, мадам. Дементоры на магглской половине. За черту не полезут.
Инносента осторожно выглянула в окно, выходящее на магическую половину: там было солнечно. Она перевела дух и вернулась к прилавку. Пылеотталкиватель, детский шампунь…
Снаружи раздавались выкрики, сперва женские, затем и мужские: “Expecto Patronum!” Инносента битых пять минут не могла дозваться Хозяйку: все женщины в «Очаге», и Хозяйки, и покупательницы, как прилипли к противоположному окну. Ну, наконец! Теперь можно выбрать мясо к обеду.
– Кажется, кончено.
– Экий диковинный Патронус!
– Все, убрались.
– Дамы, скидываемся.
Покупательницы принялись выкладывать на прилавок деньги, Хозяйки накрывали два столика к чаю. Инносента тщетно просила взвесить ей бараньи котлеты: Хозяйка продуктового прилавка была слишком занята разламыванием и раскладыванием шоколадок. Ну и обслуживание здесь!.. Внезапно Инносенте пришла в голову мысль, от которой стало просто страшно.
– Послушайте… я читала в «Пророке», что дементоры снова под контролем Министерства. Разве это правильно – мешать им?
– Милочка, – ядовито отозвалась пожилая покупательница, – вы же не думаете, что наше уважаемое, наше такое мудрое Министерство так просто будет напускать дементоров на магглов? Магглы же не могут противостоять Министерству? Эти… магические существа просто развлекаются в часы досуга, и мы имеем полное право не подпускать их к нашим соседям.
Инносента подумала, что спросит вечером Транквилла, и только собралась попробовать еще раз привлечь к себе внимание Хозяйки, как в «Очаг» вошла «спасательная команда»: три покупательницы, миссис Турпин и двое мужчин. Вид у всех был кошмарный. Вспомнился шестой курс, ужас в поезде, необходимость проходить мимо этих тварей в воротах. Люпин учил старшеклассников вызывать Патронуса, и у нее получалось вполне сносно, – но если бы не уверенность в мастерстве Роберта, она, наверное, отказалась бы от походов в Хогсмид. Брр, что за чушь вспоминается. Как будто эти шестеро принесли с собой какую-то пропитанную дементорами атмосферу. Дадут ей котлеты, наконец?
– Миссис Уизли, вы куда? Сядьте и выпейте чаю, шоколад берите. Такой Патронус вызываете, а не знаете простейших вещей.
– M-merci. Я… я боялась, что не смогу. У моего лучшего воспоминания страшный конец.
– Ерунда эти счастливые воспоминания, – авторитетно заявила миссис Турпин. – Так, разминка для начинающих. Надо просто сосредотачиваться на самом главном – и все получится. Вот меня Лиза научила Патронуса вызывать, прошлым летом. Так я сосредотачиваюсь на ней – и всегда получается. У нее был хороший учитель. – Инносенте показалось, что при этих словах миссис Турпин подняла свою чашку, как бокал – для тоста.
– Да, на главном. Спасибо за чай. Сколько?..
– Уберите кошелек, миссис Уизли, не положено.
– Так вам бараньих котлет, миссис Темпорис? Вот так или побольше? Что еще?
– Слушайте, француженка-то какова! А мы говорили, оранжерейное растение. Как она на них кинулась!
– Творога, миссис Темпорис? Я давно говорю, внешность обманчива. И дюжину яиц? Манеры у нее такие, будто не знает, что такое кухня, а как начнет мясо выбирать… Возьмите этого печенья, миссис Темпорис.
– Дамы, я, кажется, понял, что у нее за Патронус. На Кубке по квиддичу видел. Разозленная вила.
Н-да, тяжело здесь покупки делать.
Вечером Инносента пересказала Транквиллу сцену в «Очаге».
– Дорогая, если бы дементоры были в Тинворте по министерскому делу, меня бы обязательно предупредили. К тому же, с ними почти наверняка были бы волшебники. Так что ничего страшного. Главное, Сента, никаких разговоров с Уизли. Здороваться придется, но и только. Это не шутки, Сента, вся семья под наблюдением.
Да. Конечно.
Продолжение от 08.10
читать дальше
– Сента, мне предлагают участвовать в работе над новым учебником по маггловедению, – сказал Транквилл за обедом в конце сентября. – Я могу отказаться… ничего страшного не произойдет… пока что мое положение очень прочное… вряд ли меня уволят… – он вздохнул. – Беатрис Форт на днях уволили. Зря она, конечно, выбежала, хлопнув дверью, когда в Отдел зашел Огастес Руквуд – по старой памяти, с бывшими коллегами пообщаться… – Транквилл нервно потер лоб рукой. – Ранкорн говорил еще о монографии, все на ту же тему, Министерству нужно что-то фундаментальное. Но главное для них сейчас – учебник. Ранкорн говорит, что проект курирует Долорес Амбридж, это одна ступенька от Министра… Сента, я не знаю, что мне делать, сейчас так трудно быть в чем-то уверенным, но…
Он смотрел на Инносенту умоляюще, явно ожидая от нее помощи. Ожидая каких-то определенных слов. Мужчины… Правильно мама предупреждала, что главные решения в семье придется принимать ей.
– Дорогой, ты говоришь, что твое положение прочно, а при этом ни в чем не уверен. Оно абсолютно прочно?
– Абсолютно? Нет.
– Дорогой, ты же знаешь, нам не нужно высокое положение. Но нам нужно абсолютно прочное положение. Мы должны растить Малыша, не беспокоясь о завтрашнем дне. Зная, что у него всегда будет все самое лучшее.
– Сента. Учебник. Ты понимаешь? – Транквилл почти шептал. – Для Хогвартса. Он будет отравлять поколения, ты понимаешь, поколения студентов. Неужели я…
– Дорогой мой, я знаю, как тебе противно. Да, отрава. Но теперь это официальная идеология. Твой отказ ничего не изменит. Не ты, так кто-нибудь другой напишет. Поэтому думай о том, что действительно важно – для нас.
– Когда Малыш вырастет… как мы скажем ему, что этому учебнику нельзя верить, если на нем будет мое имя?
– Мы никогда не будем говорить Малышу, что официальной идеологии нельзя верить. Не нужно.
– Мы будем растить ребенка во лжи?
– Не надо громких слов, Транквилл. Мы будем растить его в безопасности.
В этот момент в дверь постучали.
Транквилл поднялся с выражением ужаса на лице, и в ужасе Инносента смотрела, как он идет к двери. Их дом защищен лучшими министерскими заклинаниями, да, но то-то и оно, что министерскими. Вдруг?.. Что они сейчас говорили: «отрава», «тебе противно»… Вздор, вздор, Транквилл же не рядовой сотрудник, ему обещали защиту по первому разряду, какую может сломать только одно слово, одно имя, а его они никогда не произнесут. Но кому сейчас быть, соседи исключаются…
Транквилл вернулся с двумя детьми: девочкой лет десяти и мальчиком лет пяти. Ужас на его лице сменился тревогой.
– Сента. Это, кажется, твои племянники?
Мерлин. Кажется. Она их больше трех лет не видела, на улице не узнала бы даже девочку, но – да, это Беки и, должно быть, Майк.
– Как вы сюда попали? – Это был первый вопрос, который пришел ей в голову.
– Через камин, здравствуйте, тетя Сента. Как мама велела, я сказала: «Тинворт», и мы вылезли в каком-то магазине, и нам объяснили, где вы живете. Мама сказала, чтобы мы шли к вам, если… – Беки наконец замолчала и уткнулась в носовой платок.
Проклятие. Инносента ругалась редко, даже про себя, но теперь… Вот что значит разрывать отношения дипломатически, без объяснений – дура Эмили не поняла, что они не хотят больше иметь с ней дела. Должно быть, приняла за чистую монету мамины объяснения насчет не-приглашения на свадьбу. И, наверное, спросила маму, куда они переехали, и мама ответила в дипломатическом духе.
– Объясни, пожалуйста, Беки, что случилось.
Беки перестала всхлипывать, крепче прижала к себе брата и заговорила с какой-то недетской четкостью:
– Папу вызвали на Комиссию. Мама сказала, что пойдет с ним и объяснит, что папа настоящий волшебник, что они познакомились в магазине Олливандера и она сама видела, как папа покупал волшебную палочку. Как палочка его выбрала. И она сказала, что, если они оба не вернутся, чтобы мы шли к вам. И вы что-нибудь для нас придумаете. Она не стала писать вам, потому что боялась, что это вас ском… ском-про-ме-тирует, а мы просто дети, это ничего, это не страшно. И у меня с собой сорок галлеонов. Мы ждали до самого вечера… и они не вернулись.
Инносенту трясло. От злости на Эмили, от страха, от сознания беспомощности.
– Сента, они, наверное, есть хотят. – Уфф, хоть какая-то передышка.
– Нет, сэр, спасибо. Мама оставила нам еду. – Беки продолжала смотреть на Инносенту. – Тетя, может быть, мы подождем во дворе?
– Зачем во дворе? Подождите в кухне. – Умная девочка.
– Что нам делать, Транквилл, какое право… что нам делать? Если Эмили не вернется…
– Не вернется. Она наверняка в Азкабане.
– Как она могла… какое она имела право?..
– Других родственников нет?
– Только совсем дальние. О том, чтобы просить маму, не может быть и речи. Она и так всегда устает, когда посидит пару часов с Малышом, а тут двое. И она так радовалась, что у нее появилась комната для гостей, когда я вышла замуж. И что такое сорок галлеонов на годы, мама только-только вздохнула свободно.
– Хуже всего то, что они спрашивали наш адрес в «Очаге». Я правильно понимаю, что завтра весь Тинворт знать будет? Хорошо твоей кузине говорить, что дети – это не страшно. Понимаешь, по поводу таких, как они, у Министерства еще не определена политика. То есть, не попади твоя кузина в Азкабан, они могли бы еще считаться полукровками, а так с ними совершенно непонятно. Я боюсь.
– Какое она имела право! Ладно, все ясно. – Инносента двинулась в сторону кухни.
– Сента, но мы же не можем просто…
– Можем, Транквилл, и должны.
– Значит так, – Инносента достала хлеб, ветчину и сыр и принялась делать сэндвичи. – Мы для вас что-нибудь придумаем, а пока что вам лучше пойти в гостиницу. – Мерлин, в гостинице начнут задавать вопросы! Разве что… – Вам нужно экономить, так что я советую вам дешевую гостиницу. «Кабанья голова», запомнила, Беки? Это в Хогсмиде. Вот, возьми, это вам на ужин, сейчас возвращайтесь в тот магазин, через который вы попали в Тинворт, и отправляйтесь. И ни с кем не разговаривайте. Нас никому не называйте, иначе вы окажетесь в опасности. Понятно, Беки?
– Понятно, тетя Сента. – На одно кошмарное мгновение Инносенте показалось, что она видит перед собой миниатюрную старую женщину.
– Ну идите. Как придумаем что-нибудь, сразу с вами свяжемся.
– Ну вот все и в порядке. Беки удивительно самостоятельная для своих лет. Эмили почти не прекращала работать, так что Беки заботилась о Майке с тех пор, как он родился. Они доберутся, я за них спокойна.
– Но зачем ты послала их в «Кабанью голову», это же притон! У нас некоторые хвастались, что пили там огневиски на пятом курсе, только советовали со своими стаканами ходить. И рассказывали, что там за публика бывает.
– Да, Транквилл, мне рассказывали то же самое. В «Кабаньей голове» не задают вопросов и не смотрят на возраст – были бы деньги. Их там поселят, и ничего с ними не случится, я уверена, это же Хогсмид, что там может случиться с детьми. И потом, это же не надолго.
– Я завтра наведу справки в Министерстве. Не называя имен.
Инносенте не спалось, она долго стояла у окна спальни. Откуда-то издалека доносился голос, звучавший почти напевно:
Vigilate!
Полная луна освобождает чудовищ, ныне послушных единой воле. Крепче запирайте окна и двери, надежнее защищайте свои дома заклятьями, берегите своих детей.
Vigilate!
Инносента кивнула, мысленно соглашаясь. Лунный календарь висел у них на стене, и сегодня вечером они на всякий случай добавили специальные заклинания. Голос продолжал свой полунапев:
Чудовища разят магов и магглов. Кто смел, кто искусен, позаботьтесь о тех, кто не ведает об опасности. Защитите дома соседей-магглов, берегите их детей!
Vigilate!
Что за чушь! Инносента резко опустила занавеску и, внезапно почувствовав себя очень усталой, легла.
– Сента, дорогая, я от нескольких человек слышал про скандал, который устроила вчера твоя кузина. В том числе от Ранкорна. Он знает, что Эмили Робинсон с тобой в родстве. Ничего страшного, он говорит, у многих проблемы с родней. Но… ты понимаешь, я не решился спрашивать насчет детей. И я не знаю, что нам теперь делать.
– Ничего, пусть поживут пока в гостинице. Денег у них достаточно. В крайнем случае – Беки достаточно большая, чтобы помочь по хозяйству, она привыкла. Дождемся, пока уляжется скандал, и можно будет наводить справки.
Продолжение от 16.02
читать дальше
– Нет, Малыш, мы не пойдем сегодня на улицу, мы пойдем в наш садик. На улице дождь, а в садике нет дождя, мама постаралась. Малыш хочет поиграть с Джуди? Нет, маленький, с Джуди нельзя. Ничего, у Малыша еще будут хорошие друзья.
Инносента поморщилась, вспоминая, как два дня назад девочка лет трех кинула Малышу мячик, и они стали играть… Инносента так радовалась!.. и вдруг на улицу выбежал мальчик постарше, почти школьник, и поспешно увел девочку домой, бросив на Инносенту не по-детски ненавидящий взгляд.
Не надо об этом думать. Правильно мама говорит: пусть Транквилл возьмет ее на ближайший министерский прием (ну и что, что он ненавидит приемы!), и она обязательно завяжет там подходящее знакомство. Жена какого-нибудь сотрудника, не обязательно влиятельного, но на хорошем счету, с ребенком примерно такого возраста, как Малыш. Должны там такие быть. Именно так завязываются правильные дружбы. Инносента кивнула своим мыслям, раскачивая качели. Малыш блаженно взвизгивал, явно забыв свое маленькое разочарование.
И ей надо забыть свои разочарования. Забыть возрастающую враждебность обитательниц Тинворта – наряду с возрастающей приветливостью по отношению к Флер. Что за глупость – завидовать женщине, устроившей семью под дамокловым мечом, завидовать только из-за того, что ей улыбаются какие-то старые кошки. Оп! Держись крепче, Малыш!
Конечно, обидно было, когда миссис Турпин сказала, что библиотекой могут пользоваться только давние жители Тинворта. Но как подумаешь, что за чушь там берут… и постоянно забывают имена авторов – смешно просто.
– Миссис Турпин, мне про волшебника, который воевал за морем, а потом не мог аппарировать домой и скитался десять лет и вернулся под Оборотным зельем…
– Мэйбл, не помню автора, итальянец, кажется, – про волшебника, который из леса попал в очень глубокие пещеры, семь кругов…
– Мне любовный роман Джоанны Мильт… ну ее еще слепой волшебницей называют, «Украденное яблоко»…
– Миссис Турпин, из сериала «Волшебник с Эйвона»: «Убийство в Шотландии» и «Третий Дик». Так хочется почитать что-нибудь с хорошим концом…
Инносента никогда не слышала о подобных книгах (про скитающегося волшебника показалось немного знакомо, но задумываться она не стала), и право же, глупо расстраиваться, что ей не дают пользоваться подобной библиотекой. Домой, Малыш! Слезай!
Переодевая Малыша и готовя себе ленч, Инносента поняла, что она счастлива.
Имею честь сообщить, что представленный творческим коллективом Министерства Магии рукописный вариант Учебника по маггловедению годен исключительно в качестве лекарства от хронической бессонницы и способен привить правильное мировоззрение исключительно первокурсникам, выросшим в семьях с правильными взглядами. По-видимому, творческому коллективу Министерства Магии неизвестно, что маггловедению в настоящий момент обучаются студенты всех семи курсов. Очевидно, вышеупомянутому коллективу не приходило в голову, что большинство студентов второго–шестого курсов, за исключением тех, кто удостоился чести попасть в Слизерин, нуждается в более или менее значительном идеологическом перевоспитании. Разумеется, никакой учебник не может перевоспитать старшекурсников из наименее благородных Домов (для их перевоспитания у администрации Хогвартса, к счастью, имеются другие средства), но было бы верхом идиотизма предлагать им откровенную халтуру. В своем похвальном, хотя весьма нелепом стремлении выпустить Учебник к концу семестра творческий коллектив позволил себе забыть, что создаваемая книга должна прослужить многие годы. Несмотря на то, что усилиями Министерства окончательное решение вопроса о так называемых магглорожденных волшебниках будет достигнуто достаточно скоро, магическому сообществу предстоит еще долгая борьба с идеями предателей крови. Новый Учебник по маггловедению должен быть нашим оружием в этой борьбе; в своем нынешнем виде он может стать оружием наших врагов. Предельно безответственное отношение творческого коллектива к поставленной перед ним задаче может вызвать недовольство в кругах, более высоких, чем Министерство Магии.
С пожеланиями успеха в создании нового, сколько-нибудь удовлетворительного варианта Учебника по маггловедению,
– Мы в беде, Сента. Я обещал тебе безопасность, а вместо этого… Видела бы ты Ранкорна, когда он читал нам письмо. Лицо у него было… как у инфера. И руки тряслись. Потом он кричал на нас… на меня никто никогда так не кричал, я не думал, что это возможно в Министерстве… Наверное, я не должен обижаться: ему нужно было выместить на ком-то свой страх. Страх. Мне никогда еще в жизни не было так страшно, Сента, ты понимаешь, что это за высокие круги? Бежать. Мы должны бежать.
Инносента вздохнула. Ну почему ее счастье должно было быть так скоро омрачено! И почему ее не удивляет, что дело в настроениях мужа!
Прикрыв глаза, она сжала руками виски. Да, она понимает, что это за высокие круги. Она знает, что человек, который на ее памяти доводил до истерик хаффлпаффцев и систематически занижал оценки магглорожденным рэйвенкловцам, теперь стал ужасом магического сообщества – и отнюдь не только тех, чьи дети, племянники, внуки в его власти. Конечно, лучше бы не привлекать его внимания. Но раз уж это случилось – надо искать разумный выход, а не болтать неизвестно что о бегстве.
– Я все обдумал, – продолжал между тем Транквилл. – Я буду работать, работать, не поднимая головы, затем скажу, что мне нужны материалы из Германии, попрошу рекомендации к тайным последователям Гриндельвальда. Действительно буду работать с этими материалами – и почему бы моей жене и сыну не приехать ко мне на Рождество? А миссис Пруденс поедет во Францию, как всегда. И мы вместе уедем куда-нибудь подальше. От всего этого. Я везде найду работу, Сента, мы не пропадем. Свободны будем. Лгать не будем. Людям будем в глаза смотреть.
С трудом подавив желание застонать, Инносента потерла виски. Ну сколько можно повторять одно и то же! А ведь придется. Но произнести заготовленных слов она не успела.
– Прости, Сента, я знаю, что это неважно. Ты меня давно убедила. Так что подумай о том, что важно: если меня вышвырнут с работы или, хуже того, обвинят в саботаже приоритетного министерского проекта, что будет с тобой и Малышом? Потому что написать свои главы лучше, чем они есть сейчас, я не смогу.
– Если я правильно понимаю, – медленно заговорила Инносента, – все упирается в вопрос о краже магии? Мало кто верит, что магию вообще можно красть, никто не понимает, почему в таком случае этим не пользуются родители сквибов?
– Да. Естественно.
– Но должно же быть какое-то объяснение. Авторы этой… теории не вовсе сумасшедшие же были, они же понимали, наверное…
– Объяснения нет.
Инносента понимала, что Транквилл лжет. Она смотрела на мужа молча. Долгим взглядом. Она знала, что рано или поздно он заговорит. Все так же молча она принялась накрывать на стол. Молча они пообедали. Сделав последний глоток кофе и отодвинув чашку, Транквилл сказал, не поднимая глаз от стола:
– В… той книге возможность кражи магии объясняют темным ритуалом, включающим человеческое жертвоприношение. В ходе этого ритуала пьют кровь магического младенца. Ты хочешь, чтобы Малыш прочитал это под моей фамилией? – Он встал, резко отодвинув стул, и вышел из комнаты. Инносента почувствовала, что горлу у нее подступает тошнота. Впервые – да, впервые со времени замужества она не знала, что ей делать. Двигаясь почти автоматически, она оделась и вышла из дому.
Инносента шла, не разбирая дороги, с одним ощущением: что мир вокруг нее рушится. Она ли не стремилась, – с того, последнего своего вечера в Хогвартсе – чтобы жизнь и безопасность ее семьи не зависели от того, вернулся ли Тот-Кого-Нельзя-Называть, и кто там сидит в Министерстве? Она ли не работала ради этого – с самой свадьбы? А теперь оказывается, что их затягивает все глубже в какую-то непролазную трясину, и почва под ногами все более зыбкая, и жизнь ее семьи в чужих руках.
Мерлин, куда это ее занесло? Она за чертой! А впрочем, пусть. Ее зимний плащ не должен привлечь внимания, а здесь она свободна от враждебных взглядов. Вон по той улочке будет очень уютно прогуляться.
Но стоило Инносенте свернуть за угол, как она увидела впереди двух женщин в плащах знакомого покроя и ощутила присутствие слабых – так, для магглов – маскирующих чар.
– Три-четыре. – Миссис Турпин, ее голос ни с чьим не спутаешь. Она и ее спутница стояли у ограды дома лицом к калитке, с палочками наизготовку. Инносента поспешно шагнула за дерево.
– Argento munio! [1]
Дом и сад с его оградой окутал легкий серебристый туман. Вот это защита!
– Устали, Эстер?
– Да, на двадцатый раз немного утомляет. – Имя и голос подсказали Инносенте, кто это с миссис Турпин: мать маленькой Джуди и ее неприятного брата; с Инносентой она не здоровалась. Мерлин, оказаться на магглской половине и встретить главных своих недоброжелательниц!
– Необычное какое-то ощущение от этого заклинания. Миссис Турпин, как вы думаете... оно... Мне говорил мистер...
– Эстер!
– Простите, я от кого-то слышала, что это заклинание вервольфов – защищать близких от своих. Поэтому мы от него так устаем.
– Как знать. Не наше дело, Эстер, кого вскармливают волчицы. Ну что, идем? До конца этой улицы, и все, домой.
– Отдохнем еще минуту, пожалуйста. Да, а церковь мы защищать будем?
– Обязательно. Мистер Адамс держит ее открытой круглые сутки – вдруг понадобится кому-то убежище «от тумана». Это он правильно – но на вервольфов никакой Патронус не действует.
– Мне зайти надо будет. Послушайте, миссис Турпин: Роберт Грейм, про которого в сегодняшней передаче говорили, был лучшим другом моего кузена.
– Ох!..
– Я его в июле видела у Джона на дне рожденья. Он был так счастлив... С такой милой девушкой... Джон так радовался, что Роберт выкинул, наконец, из головы свою прежнюю стерву... И вот его нет.
– Беда какая, какая беда. Идемте, Эстер, у нас есть работа, ее надо сделать. А потом мы с вами вместе зайдем в церковь и зажжем свечу.
Инносента стояла, прислонясь к дереву. Роберт... Он принадлежал к другой жизни, она не думала о нем – с каких пор, со свадьбы? – а теперь его нет. За что, он никому никогда не причинял зла. Воспоминания нахлынули с такой силой, что она едва сдерживала слезы. Как они строили планы в свою последнюю встречу, как веселились, воображая свой будущий дом. А в предпоследнюю... тогда он все выспрашивал у нее подробности Первой Задачи и так восхищался Потт...
Вздрогнув, Инносента поспешно зажала рот рукой, в таком ужасе, будто произнесла запретное имя вслух. Резкий порыв ветра прояснил мысли.
Роберт остался в другой жизни, а у нее, Инносенты, своя, нынешняя. Оплакивать его придется «милой девушке». Инносента натянула поглубже капюшон и быстро пошла в сторону черты. Стерва, вот как. Но у нее семья, за которую она будет бороться.
На следующий день Транквилл начал работу над усовершенствованным вариантом своей части учебника.
[1] Укрепляю серебром (лат.).
Продолжение от 29. 03 в другой теме: объем превышен. www.diary.ru/~zanuda2007/p102474509.htm
читать дальшеНазвание: Обыкновенная история
Автор: zanuda
Бета: сама teodolinda
Категория: джен
Жанр: драма (?)
Рейтинг: G
Персонажи: нжп, нмп
Размер: миди
Примечание: за название смиренно прошу прощения у И.А. Гончарова.
Глава 1
– Помните о Седрике Диггори!
Наконец-то речь кончилась. Хоть бы они там перестали суетиться вокруг Чанг! Невыносимо. И добро бы только ее подруги, так нет, сама Флер Делакур, даже старших студенток Хогвартса редко удостаивавшая вниманием, изволила спуститься со своих заоблачных высот и подойти с какими-то французскими утешениями к пятикурснице. Шармбатонцы не перестают переговариваться вполголоса: «Danger commun… nous concerne…– ne nous concerne pas…». [1] Сзади слышен возбужденный шепот слизеринцев и негромкая немецкая речь дурмштранговцев: «Grindelwald… wieder… mein Großvater...». [2]
Семикурсница Рэйвенкло Инносента Пруденс сжала руками виски, пытаясь отгородиться от суеты Большого Зала и подумать о вещах действительно важных. Еще несколько дней назад все было так хорошо, ее дальнейшая жизнь представлялась такой ясной и определенной: она оканчивает учебу (результаты ТРИТОНов должны быть неплохими) и выходит замуж. Как – в свое время – ее мать, как ее бабушка. Семья – это главное. Семья должна быть благополучной. Семья должна быть в безопасности. Дети не должны расти без отца из-за того, что тому вздумалось заступиться за совершенно посторонних людей.
Наконец-то Чанг перестала всхлипывать. С облегчением вздохнув, Инносента сделала глоток сока: теперь она сможет сосредоточиться на своем. Между ней и Робертом, магглорожденным рэйвенкловцем старше ее курсом, все было решено еще в прошлом году – то есть, окончательно решено, она едва помнила, когда именно начался их роман. Роберта после окончания школы тотчас пригласила на работу небольшая, но уважаемая частная фирма, он сразу оказался на хорошем счету и с хорошим жалованьем. В последний год они могли встречаться только в Хогсмиде, но эти редкие свидания были радостью для обоих. И с радостью она думала о предстоящей свадьбе. Теперь эта радость была отравлена, и определенность исчезла. Скорей бы домой. Скорей бы посоветоваться с мамой. Мама все поймет.
Негромкое бормотание шармбатонцев перекрыл четкий голос Флер: «Cela tous concerne». [3] Как будто она не будет завтра во Франции, вдали от опасности. «Cela tous concerne», какой вздор. Она, Инносента, понимает: от каждого (ну почти от каждого) в этом зале лично зависит, будет его касаться возвращение Сами-Знаете-Кого или нет. Ей нужно создавать семью. Ее долг – позаботиться, чтобы семьи это не касалось.
– Дорогая, ты должна разорвать помолвку, – сказала мама, дослушав пересказ речи Дамблдора. – Я понимаю, что это больно, но надо смотреть фактам в глаза. Преступник, который проник в Хогвартс под видом аврора, – просто сумасшедший, хаффлпаффец погиб случайно, Поттер сошел с ума из-за шрама, который у него с младенчества, – эпидемия, что ли? – у Дамблдора старческий маразм... Во все это вместе может поверить только такой идиот, как Фадж. Факты говорят, что... Сама-Знаешь-Кто действительно вернулся. – Инносента кивнула. Да. Конечно. – Вы с Робертом любите друг друга, вы подходите друг другу. Но, дорогая, ты ведь собираешься семью создавать. Нельзя создать настоящую семью с человеком, который в любую минуту может быть убит, независимо от того, что он делает – или не делает. В любую минуту, Сента. И не только он сам. – Инносента, потрясенная, даже перестала плакать: этого ей раньше в голову не приходило. – Есть, конечно, мужчины, которые женятся, зная, что будут подвергать себя опасности. И женщины находятся, которые выходят замуж, собираясь делить опасности с мужем. Но ты же понимаешь, что подобные люди не о создании семьи думают, а приключений на свою голову ищут. А бывает, что детей оставляют сиротами – и только потому, что не хотят заниматься своим собственным делом.
Инносента хорошо знала, почему у мамы начинает дрожать голос, едва заходит речь о сиротах. Отец, убитый в первую войну (ей было четыре года, она его не помнит!) из-за того, что попытался отбить у Упивающихся какую-то магглскую старуху. Оставивший их с мамой почти без средств, с мизерной рентой – на курортах им приходилось останавливаться в третьеразрядных гостиницах, чтобы хватило денег на новые учебники и форму от мадам Малкин. Всю свою сознательную жизнь Инносента держала в памяти слова мамы: «Ты не должна так жить». Да. Конечно.
– Но что же мне делать, мама, как я ему скажу? Ведь мы столько лет…
– А ты и не должна ему ничего говорить. Тебе вообще не надо с ним видеться. Я обо всем позабочусь. Очень удачно мы с ним еще неделю назад договорились: сегодняшний вечер только для нас с тобой, а завтра он придет обедать. Так вот: ты уйдешь… ну хоть к Эмили… Или нет, к Эмили не стоит.
– Почему? – Кузина Эмили, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, была для Инносенты почти как родная сестра.
– Все потому же. Винить ее нельзя, время было безопасное, но она постелила себе постель, и теперь ничего не поправишь: двое детей, как-никак. С ней надо будет прекратить общаться – постепенно, тихо, без объяснений. Так что сговорись с какой-нибудь подружкой. А Роберту я все объясню и скажу, что он не должен подвергать тебя опасности, что с его стороны будет в высшей степени эгоистично настаивать на помолвке. Он порядочный человек, он поймет. Дай мне кольцо.
***
– Сента, нам повезло! – крикнула мама из гостиной, когда Инносента вернулась домой после скучного визита к бывшей однокурснице.
– Роберт? – На секунду мелькнула мысль: вдруг у него обнаружились магические родственники, он сможет объявить себя полукровкой, все будет хорошо, они еще посмеются…
– С Робертом все в порядке. Ему нечего было мне возразить. К тому же, на твоем кольце были, оказывается, чары полной добровольности: ты не смогла бы с ним расстаться, если бы сама не решила. Так что он тебя беспокоить не будет. Чаю хочешь? Слушай: я разговаривала с Эрминой Эджкомб, она послезавтра устраивает вечеринку для дочери, в честь сдачи СОВ. Не хватает одной девушки – лучшая подруга Мариетты придти не может. Я и намекнула… завтра утром получишь приглашение.
– Мам, ну зачем? Она меня на два года младше, там одни студенты будут…
– Там будут молодые перспективные сотрудники Министерства. Эрмина заранее заботится, чтобы у ее дочери был хороший круг знакомств. Эта вечеринка – просто редкостная удача для нас. Что поделать, ты же не позаботилась о профессии – да, мы думали, что это не обязательно, – значит, нужно, не откладывая, планировать замужество.
Ничего хорошего от вечеринки Инносента не ожидала и, как казалось вначале, была права. Она единственная из присутствовавших девушек уже окончила Хогвартс, и остальные, явно подозревая, что взрослые мужчины будут охотнее обращать внимание на нее, чем на них, еще студенток, были настроены весьма недоброжелательно. Инносента начала думать, что маме стоило немалых трудов добиться приглашения.
Ее посадили с наименее – как показалось – интересным из мужчин: лет двадцати восьми, внешность так себе, неизвестно как на вечеринке оказался и чувствует себя не в своей тарелке, в общий разговор не вступает, девчоночьего кокетства явно боится. Что ж, она, Инносента, – взрослая девушка и будет вести себя как взрослая: никакого кокетничанья, тихий, серьезный разговор, умело наведенный на собеседника, – ей удалось заставить его разговориться. Оказалось: сотрудник Отдела тайн, исследователь (чего – не сказал, у них в Отделе не положено, да и неважно), вечера проводит за книгами – но (это если слушать очень внимательно) не прочь сменить времяпрепровождение, только не знает, как. Хороший разговор получился, настолько хороший, что собеседник набрался храбрости и попросил адрес.
Они стали встречаться. Мама навела справки, выяснилось, что Транквилл Темпорис подает большие надежды, а зарплата и сейчас достаточная – во всяком случае, для двоих. В августе Инносента вышла замуж.
[1] Общая опасность... нас касается - нас не касается (фр.)
[2] Гриндельвальд... опять... мой дедушка (нем.)
[3] Это всех касается (фр.)
Продолжение от 26.06
читать дальше
Глава вторая
У них была премилая квартира – правда, в магглском районе, но многие волшебники живут в магглских районах – недалеко от Британского музея, куда Транквилл любил ходить (Инносента поначалу опасалась, но мама объяснила ей, что это заведение можно посещать, не опасаясь прослыть магглолюбцем). Увлекательно было осваивать хозяйственные заклинания по-настоящему (а не помогая маме). И с Транквиллом было хорошо, действительно хорошо. Он любил ее, а она с каждым днем все больше к нему привязывалась.
Увы, едва жизнь вошла в налаженную колею, стало чего-то не хватать. Хозяйство, новые рецепты, покупки – все это требовало не слишком много времени и не могло по-настоящему занять. С незамужними подругами как-то сразу оказалось неинтересно (а замужних не было, Эмили уже не в счет). По традиции Рэйвенкло, чтобы не прерывать связь со школой, она поддерживала переписку с одной из нынешних семикурсниц, но письма из Хогвартса, полные жалоб на новую училку ЗОТС (нет, ты представляешь, она явилась инспектировать Флитвика!), были невыносимо скучны; Хогвартс остался в другой жизни. Можно было, разумеется, читать, она и читала – но без того интереса, который был в школе. Не для того же, в самом деле, она выходила замуж.
– Дорогая, я понимаю, что следовало бы как можно скорее завести ребенка, – говорила мама, – но с вашими нынешними средствами об этом и речи быть не может. Потерпи и заведи какое-нибудь не обязывающее хобби. – Хобби. Брр...
Под Рождество появилась надежда. Транквилл уже раньше говорил, что его руководитель группы в июне, как только стукнет восемьдесят, уходит на пенсию. Теперь начальник Отдела твердо пообещал Транквиллу, что место за ним. Зарплаты будет хватать на троих, можно будет внести первый взнос за коттедж и выплатить полную сумму за год-полтора. Мама уговаривала дождаться, пока обещанное место будет получено, но Инносента в этом смысла не видела.
– Ну что ж, тебе решать. Я надеюсь, Транквилл понимает, что теперь для него не должно быть ничего более важного, чем благополучие ребенка?
– А… разве может быть иначе?
– Ты не представляешь себе, дорогая, какой вздор некоторые мужчины могут считать более важным, чем новая форма и новые учебники для детей. И я не о бездельниках каких-нибудь говорю, а о приличных, вроде, людях, которые работают, не поднимая головы, а с работы идут домой. Тут, конечно, от женщины многое зависит. Ты у меня, к счастью, правильно воспитана. А иная считает себя любящей матерью и у себя в доме вроде полная хозяйка – и не считает нужным внушить мужу, чтобы он делал карьеру, а не валял дурака. Запомни, Сента: женщина создает мужчину.
Инносента знала, что может положиться на мужа: Транквилл соглашался с ней во всем.
Годы спустя Инносенте – иногда – казалось, что следующие месяцы, хоть и нелегкие, были счастливейшими в ее жизни. И приходили – иногда – странные, неопределенные мысли, будто в то счастливейшее время она могла что-то изменить. Только вот в чем? В себе? Она предпочитала гнать эти мысли прочь.
– Запомни на будущее, дорогая: ребенка нужно как можно раньше учить правильно выбирать друзей. Я сегодня разговаривала с Эрминой Эджкомб, такой кошмар, бедная Мариетта! Лучшая подруга втянула ее в какую-то экстремистскую организацию, Мариетта вскоре опомнилась и обратилась за помощью к учителям, так ее изуродовали. Эрмина даже не может запретить ей общаться с той особой, потому что больше никто с ней теперь не разговаривает.
Инносента рассеянно кивнула. Она, хоть и очень приблизительно, представляла себе, что происходит в Хогвартсе, и могла бы – при рэйвенкловской выучке – связать мамины новости с недавним отстранением Дамблдора (и идиотскими статьями в «Пророке» по этому поводу). Но ни малейшего смысла задумываться об этом не было. В Хогвартс только через одиннадцать с лишним лет. И само собой, ее ребенок никогда не даст втягивать себя ни в какие организации. А вот насчет нежелательных друзей мама права, беречься никогда не бывает слишком рано.
Наступил июнь. Транквилл вместе с мамой подыскали чудесный коттедж. Переезд для волшебников, живущих в своей нынешней квартире менее года и не успевших обрасти непредсказуемым количеством вещей, должен был быть легким. Инносента считала дни до юбилея, который изменит жизнь ее семьи.
Накануне ожидаемого дня, поздно вечером, Транквилла неожиданно вызвали в Министерство: в Отделе ЧП. «Мягко говоря. Предупреди жену, что это на всю ночь. Ох, дожили! Фаджа лично придушу». Транквилл пожал плечами: «Опять в Отделе кого-то поймали, а Фадж, небось, авроров навызывал... Что-нибудь поломали... До свидания, дорогая, вернусь руководителем группы. Это дело одной подписи».
Завтракая в одиночестве, она машинально развернула «Ежедневный Пророк» (обычно это было привилегией мужа). Заголовки на первой странице сообщали о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть.
Главное, без паники. Паниковать ей вредно. Она же поверила Дамблдору год назад, для нее это не шок, как для других. Первым делом защитные заклинания на квартиру – не забыла еще, чему в Хогвартсе учили. Переезжать надо как можно скорее: в магглском доме гораздо опаснее, все-таки на волшебников не нападают просто так, да и заклинания не все удобно использовать. А пока что приготовить праздничный ужин.
– Поздравляю, милый!
– Что?.. А, не с чем пока, назначение не подписали. Всем не до того. Вообще-то мне перевод предложили, в другой отдел.
– Почему?
– Будет формироваться новая аналитическая группа – по разработке новых методов защиты, при аврорате. Моя тема одним боком...
– Нееет!!! – Она было близка к истерике. – При аврорате! Ни за что!
– Дорогая, это аналитическая группа. Мы не будем сражаться. Новые методы защиты – это же так важно. И моя тема одним боком...
– Важно только одно: безопасность нашего ребенка. Если ты будешь хоть как-то связан с авроратом, то можешь стать мишенью. Я этого не вынесу, ты не можешь со мной такое сделать!..
– Хорошо, родная, хорошо. Я откажусь. – Кажется, он вздохнул.
– А если ты можешь придумать новые методы защиты, то, конечно, придумай. Для нашего дома. Тогда Упивающиеся их наверняка знать не будут.
Назначение не было подписано ни назавтра, ни на следующий день, ни на третий, ни… Все Министерство было так занято реорганизацией, объяснениями с общественностью, первыми акциями Упивающихся, кампанией против Фаджа, похоронами Амелии Боунс, что ни у кого не было времени подписать одну единственную бумагу, которая ей, Инносенте, нужна была сейчас, немедленно.
– Транквилл, вы должны завтра же пойти к кому следует и добиться подписи, – говорила мама в воскресенье утром через камин. – Объясните, что ваша жена на шестом месяце, что вам необходимо немедленно переехать, в центре Лондона уже несколько раз видели дементоров, нельзя же так. Делайте что-нибудь!
– Не к кому идти, миссис Пруденс! Завтра ожидают извещения об отставке Фаджа, все новые назначения заморожены, у нас в Отделе даже не знают, кто будет новым Министром…
– Если нового Министра назначат завтра, значит, пойдете во вторник. Надо о семье думать, Транквилл.
Едва мама прервала связь, в камине вновь вспыхнуло пламя, и появилась голова незнакомой пожилой волшебницы.
– Миссис Темпорис? Я Беатрис Форт, сослуживица вашего мужа. А, мистер Темпорис, здравствуйте. Две недели назад вы чуть не насыпали мне в кофе соль. Могу я на секунду переместиться в вашу квартиру, будьте так добры. Спасибо!
Мадам Форт оказалась хрупкой женщиной в безупречном магглском костюме.
– Извините за вторжение, миссис Темпорис, – быстрыми движениями палочки гостья очистила пол и свою одежду, – я иду в Музей, а магглский транспорт для меня тяжеловат. Обратно-то я аппарирую. – Она направилась к двери, не переставая болтать. – В такое время надо опираться на то, что по-настоящему прочно, я это еще по первой войне помню и по магглской. А не хотите со мной? – Она улыбнулась Инносенте. – Посмотрим фризы Парфенона. Говорят, детям нужна красота… уже сейчас. Покажите вашему ребенку, что могут создать люди, защитившие своих жен и детей. Отстоявшие свободу.
Транквилл избавил Инносенту от необходимости отвечать на эту чушь, сказав, что жена не может долго находиться на ногах, и мадам Форт, наконец, ушла.
В понедельник утром было объявлено о назначении Руфуса Скримджера. В понедельник вечером стало известно, что освободившаяся в Отделе Тайн ставка передана новообразованному отделу, который возглавит Артур Уизли.
Это несправедливо. Артуру Уизли не нужно повышение, оно нужно Транквиллу. Впрочем, только глупые хаффлпаффцы ждут от жизни справедливости. Инносента вздохнула. Надо сказать маме, чтобы перестала пилить Транквилла – какой смысл? Пока война, добиться повышения можно только работая на оборону. А она не позволит Транквиллу работать на оборону, и мама с этим согласна. Безвыходное положение.
В сентябре они разгородили гостиную, чтобы выкроить детскую. Все, что она покупала для ребенка, было дешевым – не подержанным, разумеется, но совсем не таким, как ей бы хотелось. Инносента начала ловить себя на мысли о том, что ей все равно, кто победит, – лишь бы война кончилась скорее.
В октябре ее жизнь приобрела подлинный смысл. Годы спустя – иногда – ей казалось, что он мог бы быть гораздо большим: это была одна из непрошенных, отгоняемых мыслей. Неужели она могла, неужели должна была что-то изменить в тот день, когда они ходили в магазин с мадам Форт? Чтобы гулять с Малышом, нужна была магглская одежда, мадам Форт знала, где и что можно купить подешевле, и Инносенте пришлось принять ее помощь.
– Простите, что я вмешиваюсь, миссис Темпорис, – сказала мадам Форт, когда они покончили с покупками, – но мне кажется, что вам не помешал бы совет опытной женщины. Женщины, которая знает, как растить детей при стесненных средствах. Моя приятельница Августа Лонгботтом рассказывала мне – со слов внука, в основном, – о семье Уизли. Она говорит, что лучшей специалистки, чем Молли Уизли, по выращиванию детей без денег, просто нет. У меня прекрасные отношения с Артуром, хотите...
– Мой Малыш не будет… не должен жить так, как их дети. – С содроганием Инносента вспомнила потрепанные мантии многочисленных рыжих гриффиндорцев.
– Разумеется, у вас же не будет семерых. Если я не ошибаюсь, Артур был рядовым сотрудником, как ваш муж, когда у них родился третий. А у вашего мужа блестящее будущее, когда-нибудь же этот кошмар кончится. Хотите, я...
– Простите, мадам Форт, – Инносента с трудом сдерживала ярость, – это случайно не близнецы Уизли спаслись бегством из Хогвартса на метлах? И никто из Уизли случайно не состоял в экстремистской организации?
– Экстремистской, что вы...
– Мне не нужны советы Молли Уизли.
Шли месяцы, месяцы величайшей радости, постоянно отравленной, – ничто так не отравляет радость, как нужда. У Малыша должно было быть самое лучшее, а были дешевые игрушки, одежда без кружев, лондонский воздух и прогулки в магглском сквере. Инносента так надеялась, что в июле они поедут на неделю в Брайтон, но после убийства Дамблдора все отпуска в Министерстве были отменены. Ехать без мужа она не решилась, а у мамы были свои планы на лето. Ну какое отношение имеют очередные беспорядки в Хогвартсе к поездке на море для Малыша? Идиоты.
К концу июля Инносента была на пределе. Известие об очередной смене Министра оставило ее совершено равнодушной, и когда на следующий день Транквилл сказал, что о судьбе Скримджера ходят нехорошие слухи, она довольно резким тоном заявила, что происходящее в Министерстве будет интересовать ее только тогда, когда он получит повышение.
– На это рассчитывать не приходится. Сверху начали давать невыполнимые задания, я просто не знаю, что будет с Отделом…
– Невыполнимые задания? – внезапно шевельнулась робкая надежда. – Транквилл, разве для тебя есть невыполнимые задания? А вдруг ты справишься с тем, чего никто не может?
– Да, как же… Представляешь, является к нам сегодня Альберт Ранкорн из Отдела охраны правопорядка и заказывает – в срочном порядке – доклад для служебного пользования. Доказывающий, что магия может передаваться только от волшебника или волшебницы при прокреации; в противном случае она украдена или отнята силой.
– Чушь какая…
– Именно. Наверху, видимо, думают, что за тысячу галлеонов можно доказать недоказуемое.
– Тысяча галлеонов? Транквилл, это же…
– Всем отделом составляли объяснительную записку, почему никто за это не возьмется, завтра шеф с ней пойдет… Не знаю, что будет.
– Но, Транквилл, это же удача, что никто не берется. Ты составишь этот доклад. Я уверена, что это возможно, слушай, у вас там наверху не сами же выдумали про кражу магии, я помню, в какой-то книге Бэгшот упоминается…
– Протоколы Стоунхенджских Мудрецов? Это фальшивка, Сента, ты же знаешь! Бэгшот пишет, что эта книга принесла больше вреда магическому сообществу, чем «Молот ведьм».
– Ну и что? Вашим заказчикам доклад нужен, а фальшивка или нет, все равно. Транквилл, мы сможем сразу купить коттедж...
– Сента, я ученый, я не могу...
– А Малыш может жить в таких условиях? Что важнее? Ты обещал мне, что его интересы будут для тебя на первом месте. А теперь ты не хочешь сделать такой пустяк, чтобы заработать для него тысячу галлеонов. Для него, Транквилл, не для нас же!
– Знать бы еще, для чего им это нужно...
– А зачем тебе знать? Что там у них наверху, нас не касается. Это не наше дело. Наше дело – заботиться о Малыше.
– Хорошо. Я... попробую.
***
Отдел Тайн Министерства Магии завершил исследования, показавшие...
– Твой папа – самый замечательный человек на земле. – Инносента отодвинула письмо с печатью Гринготтса подальше от Малыша. – Еще ложечку...
Перед Министерством встала проблема выявления лиц...
– Ему было очень трудно, он ужасно много работал, да, и мы с тобой его почти не видели, – Инносента поморщилась, вспоминая, как Транквилла рвало ночами, – но он очень-очень любит своего Малыша...
Сформирована Комиссия по регистрации магглорожденных...
– И скоро Малыш будет жить в чудесном домике за городом.
Интервью с председателем Комиссии Долорес Амбридж слушайте через полчаса, после музыкальной программы.
– Правда, Малыш любит своего папу?
– Сента, ты сможешь потерпеть еще немного? Я упомянул в разговоре с Ранкорном, что мы собираемся переезжать, и он посоветовал не торопиться: скоро в распоряжении Министерства будет много жилья, и он позаботится, чтобы мы получили скидку.
Продолжение от 07.09
читать дальше
Глава третья
Четвертого сентября Транквилл вызвал Инносенту по каминной сети в середине рабочего дня.
– Дорогая, нам ведь не нужно ничего особенно роскошного? Малышу ведь пока все равно, если дом немножко обшарпан? Три спальни, большая гостиная, сад, а главное, Сента, – это в Тинворте!
В Тинворте! Инносента не смела мечтать о подобном. Да, ей хотелось жить подальше от магглов – чтобы не оказаться поблизости от случайного нападения – но поселиться в смешанной деревне, там, где волшебники живут компактно… там, где, даже если нападут на соседний дом, твой дом не пострадает, – это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. И в Корнуэлле, на юге, недалеко от моря!
– Всего пятьсот галеонов, Сента, это даром. Думай быстро, ответ нужно дать сейчас.
– Соглашайся!
Транквиллу дали два свободных дня, мама согласилась посидеть с Малышом, и на следующее утро они аппарировали в Тинворт в сопровождении представителя Министерства.
– Дом защищен лучшими министерскими заклятиями, – сказал он, снимая печати. – Вас тут никто не побеспокоит. Да, должен предупредить: прежние хозяева выехали в крайней спешке, так что внутри беспорядок. Все, что они оставили, – ваше, распоряжайтесь как угодно, они не вернутся и прав ни на что не предъявят. Если захотите что-нибудь продавать, могу порекомендовать вам посредника, он избавит вас от хлопот – за комиссионные, разумеется. Вот адрес его каминной сети. Миссис Темпорис, мистер Темпорис – поздравляю!
В саду они задерживаться не стали: сад небольшой, ухоженный, как раз для того, чтобы гулять с Малышом. Почти машинальным Evanesco Инносента убрала старый кукольный домик, стоявший под навесом, – Малышу незачем. Бросила беглый взгляд на три детские метлы: пожалуй, продать – они наверняка смогут купить метлу получше, когда придет время. С сильно бьющимся сердцем Инносента переступила порог своего дома.
Гостиная – довольно просторная – и впрямь выглядела так, как будто обитатели дома спасались бегством, вдобавок на всем лежала трехдневная пыль, и цветы в вазах засохли. Впрочем, Инносента тотчас сосредоточилась на важном. Обстановка хуже, чем в их квартире: продать все, кроме книжного стеллажа: стеллажей много не бывает. Большая часть книг – самые обычные для магических домов (продать, и так есть) – за исключением тех, что на нижних полках. Шекспир, Остин, Диккенс, Честертон. Имена, которые Инносента и Транквилл слышали не только от магглорожденных однокурсников, – они и в магическом мире были известны. Шекспира не так давно признавали даже иные чистокровные пуристы.
– Сента, этого нельзя держать в доме. Опасно. Прятать тоже рискованно.
– И не продать. Что делать?
– Да делать нечего…
Они были выпускники Рэйвенкло, они привыкли чтить книги. Им никогда и в голову не могло придти, что к книгам можно применить уничтожающее заклинание. Но делать было действительно нечего. Последним Инносента сняла с полки явно старинное издание, очень большого формата. Библия.
– Она ведь, кажется, считается не чисто магглской? Я у Бэгшот читала про Hereditas communis… [1]
– Про Hereditas communis забудь. Эта книга считается сейчас особо опасной.
Огромный том в руках Инносенты раскрылся на первых страницах, там не было текста, а были записи, разными почерками, – имена и даты. Последняя запись – Альфред, 1992. История семьи, что-то вроде родословного древа? Впрочем, какая разница, надо кончать с этим. Evanesco.
После неприятной процедуры уничтожения книг дело пошло быстрее и веселее. Мебель уменьшили и запаковали, всякий хлам вроде портретов (ценности не представляющих), фотографий – в рамках и в альбомах, связок писем и проч., уничтожили. Несколькими движениями Сента убрала пыль. Теперь наверх, в спальни.
В супружеской спальне разделение на «продать» – «уничтожить» произошло быстро. Исключением оказалась шкатулка с драгоценностями: ничего интересного, все старомодное и наполовину магглское, продать можно, но есть смысл оставить на черный день. Наконец-то, самое главное – детские спальни.
В одной из них явно жил маленький мальчик, в другой – две девочки-дошкольницы. Беспорядок был невообразимый: поморщившись, Сента отметила, что их мать не проследила, как застелены постели. В комнате девочек были раскиданы игрушки; три плюшевых зверька валялись около двери. И там была маленькая книжная полка. «Хоббит» и «Хроники Нарнии». Что она слышала об авторах? «Магглы, знающие особую магию». Краем глаза заметила паническое выражение на лице Транквилла. Evanesco! Evanesco! Ей показалось – или в последнюю секунду глаза Льва на обложке сверкнули страшной угрозой? Где-то рядом – у нее в голове? – прозвучали слова: «Nil inultum remanebit». [2] Брр… – Милый, Малышу здесь ничего не пригодится. Вещи мальчика слишком старые. И плюшевый мишка у него будет свой. Так что мебель уменьшаем, остальное – Evanesco. И я вот что думаю: детская будет в маленькой комнате, а в большой – устроим Малышу комнату для игр.
В доме было пусто и чисто, посредник уехал, забрав мебель, – и они пили чай на кухне. Первая чашка чая в собственном доме. Драгоценнейший момент. Увы, ему суждено было быть прерванным.
– Дорогая, кажется, у нас начинается знакомство с соседями, – сказал Транквилл, наблюдая в окно за идущей по саду старушкой в потрепанной мантии и старомодной шляпке.
– Уже... О нет... Закрой дверь в гостиную, милый.
– Здравствуйте, я Элинор Тальби, ваша соседка – вон из той развалюшки. Простите, что беспокою вас так скоро... да, спасибо, не откажусь... Славная вы какая, и муж ваш тоже... Вы пока, простите, вдвоем? Уже ребенок есть! Хорошо-то как! Просто чудесно, что в этом доме поживут такие милые люди!
– Простите, миссис? мисс?..
– Миссис, миссис, я вдова.
– Простите, миссис Тальби, что значит «поживут»? Мы купили этот дом.
– Да, да, конечно, – старушка закивала, вроде понимающе. – Я вас вот почему беспокою. Домик-то у меня маленький, а вот погреб при нем большущий. А какие мои запасы, почти пустой стоит. Вот я и подумала: вы можете снести туда вещи хозяев – ну, кроме тех, которые вам нужны будут. Если уменьшить, так у меня все поместится.
– Вы очень любезны, миссис Тальби, – ответила Инновента, изрядно утомленная болтовней гостьи, – но от имущества бывших хозяев мы уже избавились, так что не затрудняйте себя...
– Как избавились?
– Избавились. – Инносента посмотрела в лицо старушке с милой – как она знала – улыбкой. – Полностью.
– Но... но когда они вернутся...
– Они не вернутся, миссис Тальби, – ответил Транквилл.
– Конечно, они вернутся! Это... это сумасшествие не может быть надолго, – старушка наклонилась вперед и произнесла очень тихо, но отчетливо: – Мальчика-то так и не поймали! И не поймают, помяните мое слово.
Инносента, практически не следившая последнее время за новостями, не сразу поняла, о каком мальчике идет речь. Но Транквилл явно понял.
– Сударыня, я лояльный сотрудник Министерства, – отчеканил он, вставая, – и не могу допустить подобных разговоров у себя в доме. Прошу вас удалиться.
– Ах вот оно что... – Элинор Тальби покачала головой и, видимо, хотела что-то сказать, но передумала и вышла молча.
Едва за ней закрылась дверь, Транквилл почти рухнул на табурет. Его трясло.
– Какой кошмар! – шептал он. – В нашем доме... Если кто-нибудь узнает...
В ту ночь он долго не мог уснуть и несколько раз просыпался с криком. Утром спросил Инносенту, не может ли она начать паковаться вдвоем с мамой: ему нужно ненадолго в Министерство.
– Транквилл, тебе же дали два свободных дня!
– Да, разумеется, но это срочно. Я скоро вернусь.
Он вернулся через час, совершенно спокойный. В тот же день они переехали. Укладывая Малыша спать в новой детской, прикидывая, что и как лучше устроить, Инноcента чувствовала, что для нее, для ее семьи начинается новая жизнь – такая, как должна быть. Ночью по соседству слышался какой-то неприятный шум, но Транквилл крепче обнял ее и сказал:
– Не беспокойся. Нас это не касается. – И она не беспокоилась. Неважно, идет еще война или нет (из официальных сообщений понять это было невозможно), – для нее, Инносенты Темпорис, война закончилась.
[1] Hereditas communis (лат.) – общее наследие.
[2] Nil inultum remanebit (лат.) – ничто не останется неотомщенным. Цитата из средневекового гимна Томмазо да Челано "Dies irae" ("День гнева"), являющегося центральной частью Реквиема; тема - Страшный Суд.
Продолжение от 15.09
читать дальше
Глава четвертая
– Слышишь, как шумит море, малыш? Вот будет тепло, и мы пойдем с тобой на берег. Ну, бросай мячик. Вот молодец! Accio! Tergeo! Видишь, здесь можно колдовать на улице. А вон там, за той дорогой, – «за чертой», как здесь говорят, – живут магглы, мы туда не пойдем. – Здравствуйте, миссис Турпин, чудесная погода сегодня.
– Здравствуйте. – Голосом женщины, которая, как успела за последние несколько дней понять Инносента, была одним из Столпов местного общества, можно было гасить огонь. И на Малыша не взглянула. А ведь у нее дочка в Рэйвенкло, можно было бы поговорить...
– А вот это называется «Очаг», здесь мама покупает все, что Малышу и папе с мамой нужно, отсюда летают совы... Вот молодец какой! – Подняв голову от коляски, Инносента улыбнулась пожилому мужчине, который наверняка видел, как здорово Малыш бросил мячик, – но тот едва дотронулся до шляпы и ускорил шаг. – Никто нас здесь не любит, Малыш. Ну и не надо. Нам ведь не нужен никто, кроме папы, правда?
***
– Есть отличная говяжья печенка, мадам. Уверена, вашему мужу понравится.
– Bien! Я возьму примерно полфунта. Нет, вот тот кусок, пожалуйста. Oui. Еще этих маленьких луковиц и морковки. И бутылку красного вина. Oui, того же самого.
Знакомый голос. И этот французский акцент... Отвлекшись от выбора магических пылеотталкивателей (прекрасный выбор, не хуже, чем на Диагон-Аллее), Инносента повернулась к продуктовому прилавку. Да, это Флер Делакур, в недорогой, но поразительно элегантной мантии, придирчиво рассматривает купленные овощи. Инносента давно так не радовалась знакомому лицу. Как ни уверяла она себя, что кроме собственной семьи ей никто не нужен, неприязнь здешних жителей задевала. Все-таки, переехав из магглского Лондона в старинное полумагическое поселение, она надеялась прикоснуться к традиционному образу жизни. А он включал в себя уютные разговоры с соседками во время покупок, обмен хозяйственными советами, иногда чашку чая здесь, в «Очаге», между покупками – и вообще, некое ощущение, что ты и в самом деле принадлежишь к этому месту. К тому же, приятельские отношения с соседками были бы полезны: не слишком удобно вызывать к Малышу маму всякий раз, когда нужно отлучиться больше, чем на полчаса. Увы, ее надежды не оправдывались. Конечно, в старинных поселениях не сразу принимают новых людей, но, право же, с ней чересчур холодны. И вот – знакомое лицо, ровесница, тоже явно чужая здесь. Самая подходящая для нее приятельница.
– Флер! Привет, ты меня помнишь?
– Огвартс, Рэйвенкло?.. – Голос Флер звучал прохладно и как будто несколько настороженно. Ясно было, что имени неожиданной собеседницы она не помнит, но Инносента и не ожидала этого.
– Я Инносента Темпорис, то есть я теперь Темпорис, моя фамилия была Пруденс. Мы с Малышом и с мужем неделю как переехали. А ты давно здесь?
– С августа, – по лицу Флер прошла тень. – С нашей свадьбы.
– Поздравляю! Вы должны обязательно придти к нам в гости! А кто твой муж?
Впервые за время разговора Флер улыбнулась.
– Билл Уизли.
Мерлин! Как бы мало ни была Инносента сведуща в политике, она знала, что семья Уизли – не из тех, с кем следует поддерживать отношения. Какой кошмар, что делать, она же пригласила Флер в гости…
– За приглашение merci, – в голосе Флер появился явственный оттенок надменности, – но муж устает на работе и не любит новых знакомств. Mesdames… – С легким кивком она обвела глазами женщин в «Очаге» и направилась было к выходу, но тут раздался резкий, громкий звон.
– Слушаю! – закричала Хозяйка почты, прижимая к уху какой-то непонятный предмет. Как будто издали послышался задыхающийся голос:
– Туман!..
– Ясно! – Хозяйка с грохотом убрала непонятный предмет. – Дементоры! Sonorus! Атака дементоров! – Две покупательницы, побросав сумки, кинулись к двери, вынимая на бегу палочки. Флер устремилась за ними.
Дементоры! В панике Инносента бросилась к камину. Малыш дома один! Конечно, и двери, и окна у нее надежно защищены, но все же… Вдруг они пролетят мимо окна детской и напугают? Ее остановил голос одной из Хозяек:
– Не беспокойтесь за ребенка, мадам. Дементоры на магглской половине. За черту не полезут.
Инносента осторожно выглянула в окно, выходящее на магическую половину: там было солнечно. Она перевела дух и вернулась к прилавку. Пылеотталкиватель, детский шампунь…
Снаружи раздавались выкрики, сперва женские, затем и мужские: “Expecto Patronum!” Инносента битых пять минут не могла дозваться Хозяйку: все женщины в «Очаге», и Хозяйки, и покупательницы, как прилипли к противоположному окну. Ну, наконец! Теперь можно выбрать мясо к обеду.
– Кажется, кончено.
– Экий диковинный Патронус!
– Все, убрались.
– Дамы, скидываемся.
Покупательницы принялись выкладывать на прилавок деньги, Хозяйки накрывали два столика к чаю. Инносента тщетно просила взвесить ей бараньи котлеты: Хозяйка продуктового прилавка была слишком занята разламыванием и раскладыванием шоколадок. Ну и обслуживание здесь!.. Внезапно Инносенте пришла в голову мысль, от которой стало просто страшно.
– Послушайте… я читала в «Пророке», что дементоры снова под контролем Министерства. Разве это правильно – мешать им?
– Милочка, – ядовито отозвалась пожилая покупательница, – вы же не думаете, что наше уважаемое, наше такое мудрое Министерство так просто будет напускать дементоров на магглов? Магглы же не могут противостоять Министерству? Эти… магические существа просто развлекаются в часы досуга, и мы имеем полное право не подпускать их к нашим соседям.
Инносента подумала, что спросит вечером Транквилла, и только собралась попробовать еще раз привлечь к себе внимание Хозяйки, как в «Очаг» вошла «спасательная команда»: три покупательницы, миссис Турпин и двое мужчин. Вид у всех был кошмарный. Вспомнился шестой курс, ужас в поезде, необходимость проходить мимо этих тварей в воротах. Люпин учил старшеклассников вызывать Патронуса, и у нее получалось вполне сносно, – но если бы не уверенность в мастерстве Роберта, она, наверное, отказалась бы от походов в Хогсмид. Брр, что за чушь вспоминается. Как будто эти шестеро принесли с собой какую-то пропитанную дементорами атмосферу. Дадут ей котлеты, наконец?
– Миссис Уизли, вы куда? Сядьте и выпейте чаю, шоколад берите. Такой Патронус вызываете, а не знаете простейших вещей.
– M-merci. Я… я боялась, что не смогу. У моего лучшего воспоминания страшный конец.
– Ерунда эти счастливые воспоминания, – авторитетно заявила миссис Турпин. – Так, разминка для начинающих. Надо просто сосредотачиваться на самом главном – и все получится. Вот меня Лиза научила Патронуса вызывать, прошлым летом. Так я сосредотачиваюсь на ней – и всегда получается. У нее был хороший учитель. – Инносенте показалось, что при этих словах миссис Турпин подняла свою чашку, как бокал – для тоста.
– Да, на главном. Спасибо за чай. Сколько?..
– Уберите кошелек, миссис Уизли, не положено.
– Так вам бараньих котлет, миссис Темпорис? Вот так или побольше? Что еще?
– Слушайте, француженка-то какова! А мы говорили, оранжерейное растение. Как она на них кинулась!
– Творога, миссис Темпорис? Я давно говорю, внешность обманчива. И дюжину яиц? Манеры у нее такие, будто не знает, что такое кухня, а как начнет мясо выбирать… Возьмите этого печенья, миссис Темпорис.
– Дамы, я, кажется, понял, что у нее за Патронус. На Кубке по квиддичу видел. Разозленная вила.
Н-да, тяжело здесь покупки делать.
Вечером Инносента пересказала Транквиллу сцену в «Очаге».
– Дорогая, если бы дементоры были в Тинворте по министерскому делу, меня бы обязательно предупредили. К тому же, с ними почти наверняка были бы волшебники. Так что ничего страшного. Главное, Сента, никаких разговоров с Уизли. Здороваться придется, но и только. Это не шутки, Сента, вся семья под наблюдением.
Да. Конечно.
Продолжение от 08.10
читать дальше
Глава пятая
– Сента, мне предлагают участвовать в работе над новым учебником по маггловедению, – сказал Транквилл за обедом в конце сентября. – Я могу отказаться… ничего страшного не произойдет… пока что мое положение очень прочное… вряд ли меня уволят… – он вздохнул. – Беатрис Форт на днях уволили. Зря она, конечно, выбежала, хлопнув дверью, когда в Отдел зашел Огастес Руквуд – по старой памяти, с бывшими коллегами пообщаться… – Транквилл нервно потер лоб рукой. – Ранкорн говорил еще о монографии, все на ту же тему, Министерству нужно что-то фундаментальное. Но главное для них сейчас – учебник. Ранкорн говорит, что проект курирует Долорес Амбридж, это одна ступенька от Министра… Сента, я не знаю, что мне делать, сейчас так трудно быть в чем-то уверенным, но…
Он смотрел на Инносенту умоляюще, явно ожидая от нее помощи. Ожидая каких-то определенных слов. Мужчины… Правильно мама предупреждала, что главные решения в семье придется принимать ей.
– Дорогой, ты говоришь, что твое положение прочно, а при этом ни в чем не уверен. Оно абсолютно прочно?
– Абсолютно? Нет.
– Дорогой, ты же знаешь, нам не нужно высокое положение. Но нам нужно абсолютно прочное положение. Мы должны растить Малыша, не беспокоясь о завтрашнем дне. Зная, что у него всегда будет все самое лучшее.
– Сента. Учебник. Ты понимаешь? – Транквилл почти шептал. – Для Хогвартса. Он будет отравлять поколения, ты понимаешь, поколения студентов. Неужели я…
– Дорогой мой, я знаю, как тебе противно. Да, отрава. Но теперь это официальная идеология. Твой отказ ничего не изменит. Не ты, так кто-нибудь другой напишет. Поэтому думай о том, что действительно важно – для нас.
– Когда Малыш вырастет… как мы скажем ему, что этому учебнику нельзя верить, если на нем будет мое имя?
– Мы никогда не будем говорить Малышу, что официальной идеологии нельзя верить. Не нужно.
– Мы будем растить ребенка во лжи?
– Не надо громких слов, Транквилл. Мы будем растить его в безопасности.
В этот момент в дверь постучали.
Транквилл поднялся с выражением ужаса на лице, и в ужасе Инносента смотрела, как он идет к двери. Их дом защищен лучшими министерскими заклинаниями, да, но то-то и оно, что министерскими. Вдруг?.. Что они сейчас говорили: «отрава», «тебе противно»… Вздор, вздор, Транквилл же не рядовой сотрудник, ему обещали защиту по первому разряду, какую может сломать только одно слово, одно имя, а его они никогда не произнесут. Но кому сейчас быть, соседи исключаются…
Транквилл вернулся с двумя детьми: девочкой лет десяти и мальчиком лет пяти. Ужас на его лице сменился тревогой.
– Сента. Это, кажется, твои племянники?
Мерлин. Кажется. Она их больше трех лет не видела, на улице не узнала бы даже девочку, но – да, это Беки и, должно быть, Майк.
– Как вы сюда попали? – Это был первый вопрос, который пришел ей в голову.
– Через камин, здравствуйте, тетя Сента. Как мама велела, я сказала: «Тинворт», и мы вылезли в каком-то магазине, и нам объяснили, где вы живете. Мама сказала, чтобы мы шли к вам, если… – Беки наконец замолчала и уткнулась в носовой платок.
Проклятие. Инносента ругалась редко, даже про себя, но теперь… Вот что значит разрывать отношения дипломатически, без объяснений – дура Эмили не поняла, что они не хотят больше иметь с ней дела. Должно быть, приняла за чистую монету мамины объяснения насчет не-приглашения на свадьбу. И, наверное, спросила маму, куда они переехали, и мама ответила в дипломатическом духе.
– Объясни, пожалуйста, Беки, что случилось.
Беки перестала всхлипывать, крепче прижала к себе брата и заговорила с какой-то недетской четкостью:
– Папу вызвали на Комиссию. Мама сказала, что пойдет с ним и объяснит, что папа настоящий волшебник, что они познакомились в магазине Олливандера и она сама видела, как папа покупал волшебную палочку. Как палочка его выбрала. И она сказала, что, если они оба не вернутся, чтобы мы шли к вам. И вы что-нибудь для нас придумаете. Она не стала писать вам, потому что боялась, что это вас ском… ском-про-ме-тирует, а мы просто дети, это ничего, это не страшно. И у меня с собой сорок галлеонов. Мы ждали до самого вечера… и они не вернулись.
Инносенту трясло. От злости на Эмили, от страха, от сознания беспомощности.
– Сента, они, наверное, есть хотят. – Уфф, хоть какая-то передышка.
– Нет, сэр, спасибо. Мама оставила нам еду. – Беки продолжала смотреть на Инносенту. – Тетя, может быть, мы подождем во дворе?
– Зачем во дворе? Подождите в кухне. – Умная девочка.
– Что нам делать, Транквилл, какое право… что нам делать? Если Эмили не вернется…
– Не вернется. Она наверняка в Азкабане.
– Как она могла… какое она имела право?..
– Других родственников нет?
– Только совсем дальние. О том, чтобы просить маму, не может быть и речи. Она и так всегда устает, когда посидит пару часов с Малышом, а тут двое. И она так радовалась, что у нее появилась комната для гостей, когда я вышла замуж. И что такое сорок галлеонов на годы, мама только-только вздохнула свободно.
– Хуже всего то, что они спрашивали наш адрес в «Очаге». Я правильно понимаю, что завтра весь Тинворт знать будет? Хорошо твоей кузине говорить, что дети – это не страшно. Понимаешь, по поводу таких, как они, у Министерства еще не определена политика. То есть, не попади твоя кузина в Азкабан, они могли бы еще считаться полукровками, а так с ними совершенно непонятно. Я боюсь.
– Какое она имела право! Ладно, все ясно. – Инносента двинулась в сторону кухни.
– Сента, но мы же не можем просто…
– Можем, Транквилл, и должны.
– Значит так, – Инносента достала хлеб, ветчину и сыр и принялась делать сэндвичи. – Мы для вас что-нибудь придумаем, а пока что вам лучше пойти в гостиницу. – Мерлин, в гостинице начнут задавать вопросы! Разве что… – Вам нужно экономить, так что я советую вам дешевую гостиницу. «Кабанья голова», запомнила, Беки? Это в Хогсмиде. Вот, возьми, это вам на ужин, сейчас возвращайтесь в тот магазин, через который вы попали в Тинворт, и отправляйтесь. И ни с кем не разговаривайте. Нас никому не называйте, иначе вы окажетесь в опасности. Понятно, Беки?
– Понятно, тетя Сента. – На одно кошмарное мгновение Инносенте показалось, что она видит перед собой миниатюрную старую женщину.
– Ну идите. Как придумаем что-нибудь, сразу с вами свяжемся.
– Ну вот все и в порядке. Беки удивительно самостоятельная для своих лет. Эмили почти не прекращала работать, так что Беки заботилась о Майке с тех пор, как он родился. Они доберутся, я за них спокойна.
– Но зачем ты послала их в «Кабанью голову», это же притон! У нас некоторые хвастались, что пили там огневиски на пятом курсе, только советовали со своими стаканами ходить. И рассказывали, что там за публика бывает.
– Да, Транквилл, мне рассказывали то же самое. В «Кабаньей голове» не задают вопросов и не смотрят на возраст – были бы деньги. Их там поселят, и ничего с ними не случится, я уверена, это же Хогсмид, что там может случиться с детьми. И потом, это же не надолго.
– Я завтра наведу справки в Министерстве. Не называя имен.
Инносенте не спалось, она долго стояла у окна спальни. Откуда-то издалека доносился голос, звучавший почти напевно:
Vigilate!
Полная луна освобождает чудовищ, ныне послушных единой воле. Крепче запирайте окна и двери, надежнее защищайте свои дома заклятьями, берегите своих детей.
Vigilate!
Инносента кивнула, мысленно соглашаясь. Лунный календарь висел у них на стене, и сегодня вечером они на всякий случай добавили специальные заклинания. Голос продолжал свой полунапев:
Чудовища разят магов и магглов. Кто смел, кто искусен, позаботьтесь о тех, кто не ведает об опасности. Защитите дома соседей-магглов, берегите их детей!
Vigilate!
Что за чушь! Инносента резко опустила занавеску и, внезапно почувствовав себя очень усталой, легла.
– Сента, дорогая, я от нескольких человек слышал про скандал, который устроила вчера твоя кузина. В том числе от Ранкорна. Он знает, что Эмили Робинсон с тобой в родстве. Ничего страшного, он говорит, у многих проблемы с родней. Но… ты понимаешь, я не решился спрашивать насчет детей. И я не знаю, что нам теперь делать.
– Ничего, пусть поживут пока в гостинице. Денег у них достаточно. В крайнем случае – Беки достаточно большая, чтобы помочь по хозяйству, она привыкла. Дождемся, пока уляжется скандал, и можно будет наводить справки.
Продолжение от 16.02
читать дальше
Глава шестая
– Нет, Малыш, мы не пойдем сегодня на улицу, мы пойдем в наш садик. На улице дождь, а в садике нет дождя, мама постаралась. Малыш хочет поиграть с Джуди? Нет, маленький, с Джуди нельзя. Ничего, у Малыша еще будут хорошие друзья.
Инносента поморщилась, вспоминая, как два дня назад девочка лет трех кинула Малышу мячик, и они стали играть… Инносента так радовалась!.. и вдруг на улицу выбежал мальчик постарше, почти школьник, и поспешно увел девочку домой, бросив на Инносенту не по-детски ненавидящий взгляд.
Не надо об этом думать. Правильно мама говорит: пусть Транквилл возьмет ее на ближайший министерский прием (ну и что, что он ненавидит приемы!), и она обязательно завяжет там подходящее знакомство. Жена какого-нибудь сотрудника, не обязательно влиятельного, но на хорошем счету, с ребенком примерно такого возраста, как Малыш. Должны там такие быть. Именно так завязываются правильные дружбы. Инносента кивнула своим мыслям, раскачивая качели. Малыш блаженно взвизгивал, явно забыв свое маленькое разочарование.
И ей надо забыть свои разочарования. Забыть возрастающую враждебность обитательниц Тинворта – наряду с возрастающей приветливостью по отношению к Флер. Что за глупость – завидовать женщине, устроившей семью под дамокловым мечом, завидовать только из-за того, что ей улыбаются какие-то старые кошки. Оп! Держись крепче, Малыш!
Конечно, обидно было, когда миссис Турпин сказала, что библиотекой могут пользоваться только давние жители Тинворта. Но как подумаешь, что за чушь там берут… и постоянно забывают имена авторов – смешно просто.
– Миссис Турпин, мне про волшебника, который воевал за морем, а потом не мог аппарировать домой и скитался десять лет и вернулся под Оборотным зельем…
– Мэйбл, не помню автора, итальянец, кажется, – про волшебника, который из леса попал в очень глубокие пещеры, семь кругов…
– Мне любовный роман Джоанны Мильт… ну ее еще слепой волшебницей называют, «Украденное яблоко»…
– Миссис Турпин, из сериала «Волшебник с Эйвона»: «Убийство в Шотландии» и «Третий Дик». Так хочется почитать что-нибудь с хорошим концом…
Инносента никогда не слышала о подобных книгах (про скитающегося волшебника показалось немного знакомо, но задумываться она не стала), и право же, глупо расстраиваться, что ей не дают пользоваться подобной библиотекой. Домой, Малыш! Слезай!
Переодевая Малыша и готовя себе ленч, Инносента поняла, что она счастлива.
***
Председателю Комиссии по учету магглорожденных,
Первому помощнику Министра Магии
Долорес Джейн Амбридж
Копии:
Исполнителям проекта «Истинный учебник по маггловедению»
Первому помощнику Министра Магии
Долорес Джейн Амбридж
Копии:
Исполнителям проекта «Истинный учебник по маггловедению»
Имею честь сообщить, что представленный творческим коллективом Министерства Магии рукописный вариант Учебника по маггловедению годен исключительно в качестве лекарства от хронической бессонницы и способен привить правильное мировоззрение исключительно первокурсникам, выросшим в семьях с правильными взглядами. По-видимому, творческому коллективу Министерства Магии неизвестно, что маггловедению в настоящий момент обучаются студенты всех семи курсов. Очевидно, вышеупомянутому коллективу не приходило в голову, что большинство студентов второго–шестого курсов, за исключением тех, кто удостоился чести попасть в Слизерин, нуждается в более или менее значительном идеологическом перевоспитании. Разумеется, никакой учебник не может перевоспитать старшекурсников из наименее благородных Домов (для их перевоспитания у администрации Хогвартса, к счастью, имеются другие средства), но было бы верхом идиотизма предлагать им откровенную халтуру. В своем похвальном, хотя весьма нелепом стремлении выпустить Учебник к концу семестра творческий коллектив позволил себе забыть, что создаваемая книга должна прослужить многие годы. Несмотря на то, что усилиями Министерства окончательное решение вопроса о так называемых магглорожденных волшебниках будет достигнуто достаточно скоро, магическому сообществу предстоит еще долгая борьба с идеями предателей крови. Новый Учебник по маггловедению должен быть нашим оружием в этой борьбе; в своем нынешнем виде он может стать оружием наших врагов. Предельно безответственное отношение творческого коллектива к поставленной перед ним задаче может вызвать недовольство в кругах, более высоких, чем Министерство Магии.
С пожеланиями успеха в создании нового, сколько-нибудь удовлетворительного варианта Учебника по маггловедению,
Северус Снейп,
Директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс
12 декабря 1997 г.
Директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс
12 декабря 1997 г.
– Мы в беде, Сента. Я обещал тебе безопасность, а вместо этого… Видела бы ты Ранкорна, когда он читал нам письмо. Лицо у него было… как у инфера. И руки тряслись. Потом он кричал на нас… на меня никто никогда так не кричал, я не думал, что это возможно в Министерстве… Наверное, я не должен обижаться: ему нужно было выместить на ком-то свой страх. Страх. Мне никогда еще в жизни не было так страшно, Сента, ты понимаешь, что это за высокие круги? Бежать. Мы должны бежать.
Инносента вздохнула. Ну почему ее счастье должно было быть так скоро омрачено! И почему ее не удивляет, что дело в настроениях мужа!
Прикрыв глаза, она сжала руками виски. Да, она понимает, что это за высокие круги. Она знает, что человек, который на ее памяти доводил до истерик хаффлпаффцев и систематически занижал оценки магглорожденным рэйвенкловцам, теперь стал ужасом магического сообщества – и отнюдь не только тех, чьи дети, племянники, внуки в его власти. Конечно, лучше бы не привлекать его внимания. Но раз уж это случилось – надо искать разумный выход, а не болтать неизвестно что о бегстве.
– Я все обдумал, – продолжал между тем Транквилл. – Я буду работать, работать, не поднимая головы, затем скажу, что мне нужны материалы из Германии, попрошу рекомендации к тайным последователям Гриндельвальда. Действительно буду работать с этими материалами – и почему бы моей жене и сыну не приехать ко мне на Рождество? А миссис Пруденс поедет во Францию, как всегда. И мы вместе уедем куда-нибудь подальше. От всего этого. Я везде найду работу, Сента, мы не пропадем. Свободны будем. Лгать не будем. Людям будем в глаза смотреть.
С трудом подавив желание застонать, Инносента потерла виски. Ну сколько можно повторять одно и то же! А ведь придется. Но произнести заготовленных слов она не успела.
– Прости, Сента, я знаю, что это неважно. Ты меня давно убедила. Так что подумай о том, что важно: если меня вышвырнут с работы или, хуже того, обвинят в саботаже приоритетного министерского проекта, что будет с тобой и Малышом? Потому что написать свои главы лучше, чем они есть сейчас, я не смогу.
– Если я правильно понимаю, – медленно заговорила Инносента, – все упирается в вопрос о краже магии? Мало кто верит, что магию вообще можно красть, никто не понимает, почему в таком случае этим не пользуются родители сквибов?
– Да. Естественно.
– Но должно же быть какое-то объяснение. Авторы этой… теории не вовсе сумасшедшие же были, они же понимали, наверное…
– Объяснения нет.
Инносента понимала, что Транквилл лжет. Она смотрела на мужа молча. Долгим взглядом. Она знала, что рано или поздно он заговорит. Все так же молча она принялась накрывать на стол. Молча они пообедали. Сделав последний глоток кофе и отодвинув чашку, Транквилл сказал, не поднимая глаз от стола:
– В… той книге возможность кражи магии объясняют темным ритуалом, включающим человеческое жертвоприношение. В ходе этого ритуала пьют кровь магического младенца. Ты хочешь, чтобы Малыш прочитал это под моей фамилией? – Он встал, резко отодвинув стул, и вышел из комнаты. Инносента почувствовала, что горлу у нее подступает тошнота. Впервые – да, впервые со времени замужества она не знала, что ей делать. Двигаясь почти автоматически, она оделась и вышла из дому.
Инносента шла, не разбирая дороги, с одним ощущением: что мир вокруг нее рушится. Она ли не стремилась, – с того, последнего своего вечера в Хогвартсе – чтобы жизнь и безопасность ее семьи не зависели от того, вернулся ли Тот-Кого-Нельзя-Называть, и кто там сидит в Министерстве? Она ли не работала ради этого – с самой свадьбы? А теперь оказывается, что их затягивает все глубже в какую-то непролазную трясину, и почва под ногами все более зыбкая, и жизнь ее семьи в чужих руках.
Мерлин, куда это ее занесло? Она за чертой! А впрочем, пусть. Ее зимний плащ не должен привлечь внимания, а здесь она свободна от враждебных взглядов. Вон по той улочке будет очень уютно прогуляться.
Но стоило Инносенте свернуть за угол, как она увидела впереди двух женщин в плащах знакомого покроя и ощутила присутствие слабых – так, для магглов – маскирующих чар.
– Три-четыре. – Миссис Турпин, ее голос ни с чьим не спутаешь. Она и ее спутница стояли у ограды дома лицом к калитке, с палочками наизготовку. Инносента поспешно шагнула за дерево.
– Argento munio! [1]
Дом и сад с его оградой окутал легкий серебристый туман. Вот это защита!
– Устали, Эстер?
– Да, на двадцатый раз немного утомляет. – Имя и голос подсказали Инносенте, кто это с миссис Турпин: мать маленькой Джуди и ее неприятного брата; с Инносентой она не здоровалась. Мерлин, оказаться на магглской половине и встретить главных своих недоброжелательниц!
– Необычное какое-то ощущение от этого заклинания. Миссис Турпин, как вы думаете... оно... Мне говорил мистер...
– Эстер!
– Простите, я от кого-то слышала, что это заклинание вервольфов – защищать близких от своих. Поэтому мы от него так устаем.
– Как знать. Не наше дело, Эстер, кого вскармливают волчицы. Ну что, идем? До конца этой улицы, и все, домой.
– Отдохнем еще минуту, пожалуйста. Да, а церковь мы защищать будем?
– Обязательно. Мистер Адамс держит ее открытой круглые сутки – вдруг понадобится кому-то убежище «от тумана». Это он правильно – но на вервольфов никакой Патронус не действует.
– Мне зайти надо будет. Послушайте, миссис Турпин: Роберт Грейм, про которого в сегодняшней передаче говорили, был лучшим другом моего кузена.
– Ох!..
– Я его в июле видела у Джона на дне рожденья. Он был так счастлив... С такой милой девушкой... Джон так радовался, что Роберт выкинул, наконец, из головы свою прежнюю стерву... И вот его нет.
– Беда какая, какая беда. Идемте, Эстер, у нас есть работа, ее надо сделать. А потом мы с вами вместе зайдем в церковь и зажжем свечу.
Инносента стояла, прислонясь к дереву. Роберт... Он принадлежал к другой жизни, она не думала о нем – с каких пор, со свадьбы? – а теперь его нет. За что, он никому никогда не причинял зла. Воспоминания нахлынули с такой силой, что она едва сдерживала слезы. Как они строили планы в свою последнюю встречу, как веселились, воображая свой будущий дом. А в предпоследнюю... тогда он все выспрашивал у нее подробности Первой Задачи и так восхищался Потт...
Вздрогнув, Инносента поспешно зажала рот рукой, в таком ужасе, будто произнесла запретное имя вслух. Резкий порыв ветра прояснил мысли.
Роберт остался в другой жизни, а у нее, Инносенты, своя, нынешняя. Оплакивать его придется «милой девушке». Инносента натянула поглубже капюшон и быстро пошла в сторону черты. Стерва, вот как. Но у нее семья, за которую она будет бороться.
На следующий день Транквилл начал работу над усовершенствованным вариантом своей части учебника.
[1] Укрепляю серебром (лат.).
Продолжение от 29. 03 в другой теме: объем превышен. www.diary.ru/~zanuda2007/p102474509.htm