Это продолжение. Начало здесь: zanuda2007.diary.ru/p212201620.htm
Обновление от 29.03
читать дальше
А сейчас Сириус нуждался в моем ободрении и поддержке — радости в его жизни было немного — и я пересказал ему историю о Философском Камне. Его реакция была совсем иной, чем когда я говорил об успехах крестника в квиддиче. Не щенка я видел перед собой мысленным взглядом, но молодого пса, готового ринуться в бой с целой сворой хищников. Я вспомнил, что ему случалось сражаться, должно быть, в бою он был великолепен… Когда я закончил (он постоянно прерывал меня вопросами, требуя подробностей), Сириус сделался очень серьезен. Он махнул лапой перед глазами и тихо проговорил: «Как бы Джеймс им гордился!» Кот Мерлина, они должны найти друг друга, Гарри и Сириус! Должны, хотя между ними стоит не только эта проклятая Крыса, но все магическое сообщество Британии. Только бы Сириус не наделал глупостей… В этот момент я принял решение: пока не наступил Хэллоуин, пока Сириус не успел подвергнуть себя чудовищному риску, я должен попытаться поймать и принести ему Крысу.
Следующие дни я посвятил тщательному обдумыванию и подготовке. Разумнее всего, конечно, будет проникнуть в спальню Рона днем, во время занятий. Поймать Крысу в комнате с пятью кроватями, тумбочками и прочим будет нелегко, но я почти не сомневался, что сумею это сделать. Что дальше? Нужно будет вынести ее из Замка. Это и есть самое трудное: ведь даже во время занятий в коридоре может попасться Филч или, хуже того, миссис Норрис, а то и кто-нибудь из профессоров, который поймет, что моя добыча принадлежит ученику. Следовательно, придется выбираться через окно. На окна в спальнях, как я уже знал, были наложены заклинания, не позволявшие через них вылезать, но в коридоре недалеко от Львиной Башни я обнаружил маленькое окошко, видимо, специально для котов. Несколько раз я проделал путь от двери в спальню третьеклассников до этого окошка, а затем, через окошко — до того места, где я впервые встретился с Сириусом. Когда мой план будет полностью готов, я договорюсь с ним о встрече.
Я как раз собрался повторить свой маршрут с Хозяйкиным запасным пеналом в зубах, как мне пришла в голову мысль, что я забыл о главном: а сумею ли я войти в спальню? Дело было не в дверях — коты проникали и в Львиную Башню, и в хозяйские спальни через специальные кошачьи лазы. Но внезапно меня охватило сомнение — а может ли кот войти в чужую спальню? Откуда сомнение взялось, я понял быстро: где-то я об этом читал. Где именно? Разумеется, в нашей с Хозяйкой любимой книге.
На мое счастье, «История Хогвартса» оказалась на тумбочке, и я без особого труда нашел нужное мне место.
— Благородные леди и вы, друг мой, — сказал Годрик Гриффиндор, — настало время позаботиться о том, чтобы коты, мудрые спутники наших будущих питомцев, не испытывали ненужного стеснения, но и не преступали назначенных им пределов.
- Это уже давно было моей заботой, милорд, — ответила Ровена Рэвенкло, — и вот мое слово: да будет коту свободный доступ в Дом его Хозяина, и да не будет коту доступа в чужие Дома. А для этого пусть каждый из нас четверых наложит вечное заклятие на кошачий лаз, ведущий в свой Дом: только тот кот пройдет через лаз, кого прежде внес через человеческую дверь хогвартский служитель.
- Да будет так, — отозвались трое Основателей.
- Но должны ли мы, о леди Ровена, — озабоченно спросила Хельга Хаффлпафф, — накладывать такие же ограничения на опочивальни?
- Клянусь Морганой, нет, о леди Хельга. Да не будет в Хогвартсе излишних ограничений ни для кого. Пусть будет навеки открыт коту доступ в ту опочивальню, куда внесет его хогвартский служитель, а также и в ту, куда его открыто внесет его Хозяин или ученик, в сей опочивальне обитающий. И каждый из нас наложит заклятия на лазы в опочивальни наших Домов.
- Да будет так, — отозвались трое Основателей.
Вот и конец моему плану. Не ожидать же чуда — чтобы исполнилось условие, назначенное премудрой Основательницей? Крысу придется ловить в Общей Комнате.
Мне было ясно с самого начала, что шансы на успех ничтожно малы. Как я проклинал себя за то, что дважды поддался эмоциям и попытался напасть на Крысу просто так, безо всякого плана и внятной цели! В результате Рон проникся ко мне острейшей неприязнью и был неизменно настороже, когда я оказывался рядом с его питомцем. Схватить Крысу будет невероятно трудно; еще труднее будет донести ее до лаза, ибо чуть ли не вся Общая Комната встанет на защиту моей добычи.
Дополнительная — и не последняя — трудность заключалась в том, что Рон держал при себе Крысу отнюдь не каждый вечер. Иногда он по неделе не приносил ее в Общую комнату. Поэтому я не мог выжидать каких-нибудь благоприятных обстоятельств (например, чтобы в комнате было поменьше народу), а просто обязан был воспользоваться первым же случаем.
Все обдумав, я, наконец, посвятил в свои намерения Сириуса. Его первая реакция была, вероятно, собачьей аналогией фырканья. Второй реакцией было короткое замечание:
— Ритрос, я на тебя дурно влияю.
— Сириус?..
— Ты, рассудительнейшее создание, и вдруг идешь на совершеннейшую авантюру.
— Мне послышалось, или ты произнес это слово с осуждением? — осведомился я. — Пусть авантюра, но другого выхода нет, и ты это прекрасно понимаешь.
— Я-то люблю авантюры ради них самих. А ты вроде моего друга Лунатика — готов на них только по необходимости, — он слегка вздохнул. — Я думаю, нет смысла тебя отговаривать?
— Ни малейшего.
— Ладно, тогда условимся. Каждый вечер, начиная с завтрашнего, я буду ждать тебя на этом месте.
Кот Мерлина, хоть бы случай представился поскорее!
— И слушай, Ритрос, будь осторожен!
- В отличие от тебя, Сириус, я ничем не рискую.
Это было очередное мое заблуждение. Только впоследствии, слишком поздно, я понял, что подставил под удар — не себя.
До чего же тяжело вспоминать следующий вечер!
В Общую комнату я явился с пауком в зубах — ох, и противно было его ловить! Еще днем мне пришло в голову, что Рон при виде паука способен забыть решительно обо всем. А что если начать постоянно дразнить его видом ненавистного создания? Вдруг он когда-нибудь перестанет при всяком моем приближении дрожать за Крысу? Случилось, однако, что в тот самый вечер тварь была при нем, и моя уловка сработала лучше, чем я ожидал. Раздраженный видом то ли паука, то ли моим, то ли нас обоих вместе, Рон проговорился, что Крыса спит у него в сумке. Сумка эта, кстати, пропахла крысой до такой степени, что сам бы я ни за что ее не учуял. Прыжок мне удался: внезапный и точный. Я впился когтями в сумку, чтобы дотянуться до Крысы: либо сильно задену ее (тяжелораненый анимаг обретает свой истинный облик), либо — если не получится — сумку разорву. В этот момент я больше не был хорошо воспитанным, цивилизованным котом, служителем хорошо воспитанной юной леди. Я был охотником, как мои не знавшие блюдечек с молоком предки. Близость добычи, сознание того, что в дюймах от моих когтей находится предатель и убийца, придали мне сверхкошачью силу: Рон не мог вырвать у меня сумку. Когда он принялся стремительно вращать ее (со мной вместе), я чувствовал, что могу выдерживать борьбу, сколько понадобится. Результатом было, однако, то, что тварь вылетела из сумки. Я гнался за ней, перелетая через стол, стулья, людей, уворачиваясь от бросившегося мне наперерез Джорджа, — но она успела забиться под шкаф. Я сделал последнюю, отчаянную попытку выцарапать ее оттуда, но тут, увы, вмешалась Хозяйка, оттащила меня и унесла наверх. Сорвалось.
Последовали самые, пожалуй, тяжелые минуты в моей жизни. В первый (и, надеюсь, последний) раз я испытал Хозяйкино недовольство.
— Косолапус, ну как ты мог?! — говорила она, всхлипывая. — Ну я понимаю, коты охотятся на крыс, но это же ручная крыса, она человеку принадлежит! И к тому же Рону, моему другу. Он к ней привязан, Косолапус. Да, она совершенно бесполезное создание, но Рон будет горевать, если с ней что-нибудь случится. Ты же умный кот, Косолапус, как ты этого не понимаешь, как ты можешь так поступать с моим другом!..
— Милая, милая Хозяйка, я знаю, что на ручную крысу нельзя охотиться. И ради всех крыс в мире я не стал бы огорчать твоего друга. Но это вовсе не бесполезное создание, это мерзкое создание, это преступник, Рон еще будет благодарить меня, когда узнает правду. Не надо плакать, милая Хозяйка, ну пожалуйста!..
Увы, она не понимала ни слова. Впрочем, в моем отчаянном мяукании ей послышалось раскаяние, и она вернула мне свое расположение.
Заснула она в ту ночь особенно поздно, когда время моей возможной встречи с Сириусом уже истекло. Пришлось отложить мои дурные вести на завтра.
А назавтра сделались явными самые тяжелые — и, увы, не предвиденные мною — последствия неудачного нападения: Рон всерьез рассердился на Хозяйку.
Глупый, противный мальчишка! Сердился бы сколько угодно на меня — это его право, ну швырнул бы в меня чем-нибудь! А вместо этого он ссорится с моей Хозяйкой, как будто это она обидела его драгоценную Крысу! Хозяйка не выносит ссор с друзьями, ей больно, он что, этого не понимает? И он что, не видит, как она устает? Хотя откуда ему знать, как устают люди, которые слишком много работают…
С тяжелым сердцем я отправлялся в тот вечер на встречу с Сириусом. Он, впрочем, принял сообщение о моей неудаче осень легко.
— Не вышло, потому что не могло выйти, Ритрос, и не расстраивайся. Ты сделал все, что мог. Спасибо. А теперь моя очередь. Ждем Хэллоуина. Ну что ты такой грустный? — он внимательно посмотрел на меня. — Уизли на тебя сильно злится?
— Подумаешь… — ответил я. — Пусть злится.
— От хозяйки досталось?
— Она меня уже простила.
— Так в чем дело?
Еще по дороге к лесу я решил ничего не говорить Сириусу — ведь получилось бы, что я его упрекаю, но мне так хотелось поделиться нашей бедой…
— Рон рассердился на Хозяйку.
Сириус молча смотрел на меня, ожидая объяснений. Я принялся объяснять, тщательно формулируя свои наблюдения — не только для него, но и для себя.
— Перепалки у них случаются постоянно, — обитатели Башни называют это «цапаться»: смешное слово — а потом всякий раз они разговаривают, как ни в чем не бывало. Это как будто часть их дружбы. А вот сейчас они по-настоящему в ссоре. Хозяйка расстроена… — Я не стал добавлять, что она уже дважды на моих глазах принималась плакать: есть вещи, о которых не говорят.
— Понятно. — Сириус сделался очень серьезен. — Как мы бываем по-глупому небрежны с друзьями в тринадцать лет… да и позже. Мне было шестнадцать, когда я сыграл шутку с одним мерзким типом, — и шутка-то была идиотская, хотя тип заслуживал… Но я ранил при этом друга, жестоко ранил — и просто по небрежности, не подумав. Нетопырь Гриндельвальда! — Сириус сохранял некое изящество, даже ругаясь. — Друзей начинаешь действительно ценить — по-настоящему, только когда потеряешь.
Несколько секунд мы молчали. Затем Сириус встряхнулся, как будто выйдя из воды, и воскликнул:
— Хвост выше, Ритрос! До Хэллоуина уже недалеко. Уизли скоро узнает, что он был неправ. Ты поможешь мне поймать Крысу? Без помех, без свидетелей?
— Увы, мне придется просто караулить у двери, чтобы добыча не ускользнула, — ответил я с сожалением, — ведь в комнату я войти не смогу.
— Почему?
— А заклятие Ровены Рэвенкло, ты забыл?
— Какое заклятие?
Я почувствовал, как от изумления у меня становится дыбом шерсть.
— С-Сириус… — осведомился я осторожно, — ты что, не читал «Историю Хогвартса»?
— Нет, не читал, — ответил он жизнерадостно и без малейшего смущения. — Нас с Джеймсом никогда не тянуло к историческим фолиантам. К тому же Рем всегда мог пересказать нам нужное место — или процитировать на память дословно.
Он помолчал, очевидно вспоминая прошлое (мои мысли унеслись к вопросам связи времен и поколений), а потом вдруг спросил почти испуганным тоном:
— Слушай, а Гарри?..
— Что Гарри?
— Читал «Историю Хогвартса»?
— Нет, Сириус, не читал. Ее пересказывает — или цитирует на память дословно — моя Хозяйка.
— И вполне достаточно для одной компании! — отозвался Сириус, повеселев. — Так что там с этим заклятием Рэвенкло?
К концу встречи мы договорились, что вечером Хэллоуина я буду ждать Сириуса в Общей Комнате (остальные коты, как я знал, уйдут на вечеринку). До этого я не должен обращать на Крысу ни малейшего внимания.
— Не хватало еще, чтобы Питер в крысином облике ссорил друзей Гарри!
После своего провала я уже ничего не мог возражать против плана Сириуса, к тому же — признаюсь! — он почти заразил меня уверенностью в успехе. И все же у меня было некое смутное ощущение, что в его плане чего-то не хватает… я только не мог понять, чего именно. Но следующие дни оказались для меня радостными: Рон с Хозяйкой забыли свою ссору из-за общего сочувствия Гарри, который не мог пойти с ними в Хогсмид, — и я был настроен надеяться на лучшее.
Вечер Хэллоуина настал. Человеческие детеныши пошли на свой праздник, коты — на свой. Я ждал Сириуса час… два… три. В какой-то момент я понял, что двуногим обитателям Башни пора бы уже вернуться (коты собирались провести часть праздничной ночи на крыше). Наконец я не выдержал и вышел через кошачий лаз. До меня донеслись чьи-то голоса: «С этой стороны чисто!» — «Этот этаж весь проверили: нет!». Меня бросило в дрожь. Не помню, почему я обернулся к двери в Башню. Передо мной было пустое полотно со следами порезов.
Обновление от 06.04
читать дальше
Не помню, сколько времени провел я в коридорах Хогвартса, слушая, как перекликиваются профессора и привидения, прочесывающие замок. Я всматривался в лица людей, попадавшихся мне на глаза, — бледные, сосредоточенные, решительные — и понимал, как никогда прежде, ужас… и несправедливость положения Сириуса. Все эти люди, замечательные люди, готовые любой ценой защищать своих учеников, объединились против одного, и этот один был невиновен. Я встретил нашу Леди: уверен, попадись ей сейчас Сириус, она бы его голыми руками задушила!.. Впрочем, у нее нашлась секунда, чтобы наклониться ко мне и сказать: «Не беспокойтесь, все в Большом Зале под надежной охраной». Встретился мне и Люпин — я узнал его, прежде всего, по охватившему меня чувству страха, ибо стоял он спиной ко мне, опершись рукой о стену и прислонившись к ней лбом. Как всегда при встрече с ним, я поспешил убежать, и не до того мне было, чтобы о нем задумываться. К тому же минут десять спустя мне попался Хранитель Змеиного Ущелья: у него было такое выражение лица, что я испугался куда больше, чем при встрече с Люпином.
Наконец я уверился, что худшего не произошло: Сириус успел ускользнуть. Теперь, когда лихорадочное беспокойство улеглось, я почувствовал себя очень усталым, одиноким, в чем-то (я еще не понял, в чем) виноватым и, признаюсь, ужасно голодным. Куда деваться? Мне даже думать не хотелось о пустой Хозяйкиной спальне, где должно было остаться немного молока; идти к моим собратьям на крышу и портить им праздник дурными вестями я тоже не хотел. Однако, если хогвартскому коту нужна еда, тепло и общество, которое не отвлекает от собственных мыслей, нет места лучше Кухни. Туда я и направился.
Кухня поразила меня отсутствием привычной суеты и, одновременно, тем, что в ней собрались все эльфы Хогвартса. Переговаривались они, вопреки обыкновению, вполголоса и настроены были воинственно. Как уловил я из отдельных реплик, в том — весьма вероятном — случае, если убийца Блэк вздумает явиться к ним за едой, они сумеют защитить свою Кухню, а, может быть, и схватить преступника.
(Бедный Сириус! Он влачил полуголодное существование и, наверное, многое бы отдал за возможность оказаться на этой кухне — многое, но не свободу. Я принес ему один раз свой кусок ветчины — но что это такое для огромного изголодавшегося пса? Проглотил и не заметил. И попросил меня больше этого не делать во избежание подозрений).
Говорили также — и не вполголоса, а полушепотом — о семействе Блэков, о его страшных обычаях, о том, что в их доме на лестнице… тут перешли на шепот.
На меня никто не обращал внимания. Запахи этой Кухни могли свести с ума любое голодное (и даже не очень голодное) существо, но я ожидал молча. Во-первых, мне хотелось послушать о доме Блэков — Сириус не проявлял ни малейшего желания говорить о своей семье, во-вторых, прервать разговор мяуканьем было бы неуважительно. Пусть ученики не видят и не знают хогвартских служителей — те, кто с ними сталкивается, должны их уважать.
Я как раз успел не без труда уловить упоминание (глухим шепотом) о какой-то кузине, когда в Кухню влетел Толстый Монах и объявил отбой тревоги. Тут же поднялся обычный гомон, но Монах прекратил его, слегка кашлянув: в нем, несмотря на крайнюю мягкость манер, была некая скрытая авторитетность.
— Директор благодарит всех вас за преданность и за отсутствие паники.
Энтузиазм.
— Он предлагает вам не торопясь выпить всем вместе чаю, перед тем, как приняться за работу.
Смесь крайнего изумления с деликатным неудовольствием.
— Большой Зал будет занят до утра.
Тяжелые вздохи.
— Учительская и некоторые кабинеты, вероятно, освободятся не ранее, чем через час-другой.
Понимающие кивки.
— Некоторые из профессоров, вероятно, захотят подкрепиться.
Энтузиазм, куда больший, чем в ответ на благодарность.
Слегка поклонившись, Толстый Монах вылетел из Кухни.
Тотчас эльфийское сообщество пришло в движение. Одни умчались, чтобы заняться, наконец, уборкой, другие удалились в соседнюю комнату стирать, третьи кинулись выполнять заказы измученных профессоров, четвертые принялись готовить чай своим собратьям (не для неторопливого, Мерлин упаси, уютного чаепития, а для коротких перерывов). Настало время выйти на середину Кухни и мяукнуть.
Хогвартские эльфы не отличаются лингвистическими способностями, но нет такого языка во вселенной, на котором они бы не поняли слов «Я голоден». И даже моя Хозяйка не способна ответить на вопрос учителя быстрее, чем передо мной явилось блюдечко с молоком.
— Кот Самой-Прилежной-Молодой-Мисс не пошел со всеми на праздник? — удивилась Микси, молоденькая эльфийка, убиравшая нашу спальню.
— Микси не касается, что делает кот Самой-Прилежной-Молодой-Мисс, — отозвался почтенный эльф, не отрываясь от приготовления сэндвичей для отправки Наверх, — кот Самой-Прилежной-Молодой-Мисс отвечает перед Самой-Прилежной-Молодой-Мисс, а не перед домашними эльфами. Микси пусть лучше поищет коту Самой-Прилежной-Молодой-Мисс что-нибудь от ужина молодых Хозяев.
Пробормотав, что там, где ужинал друг Самой-Прилежной-Молодой-Мисс, нечем будет и мышонка накормить, Микси проворно извлекла столько лакомейших кусочков, что их хватило бы, кажется, даже вышеупомянутому другу (ну, на легкую перекуску). Я поблагодарил Микси, потершись о ее ногу; она улыбнулась мне, но не погладила — это было бы недопустимой фамильярностью по отношению к служителю более высокого ранга.
Я отдохнул, я был сыт, мне было тепло и уютно — а это значило, что пора думать.
Причина неудачи Сириуса стала ясна мне в тот момент, когда я увидел, что осталось от портрета Полной Дамы: он не знал пароль в Башню. А ведь я так легко мог бы его подслушать! Моя вина.
— А почему твоя, Ритрос? Ты ведь не пользуешься человеческим входом, тебе не нужно знать пароль, ты не обязан был помнить об этом. А Сириус семь лет проучился в Хогвартсе, это он должен был помнить, как входят в Львиную Башню.
— Все мысли Сириуса были сосредоточены на том, как пробраться в Замок, а, пробравшись, — дойти до Львиной Башни. Понятно, что он забыл о такой простой, будничной детали, как пароль. А я не должен был забывать!
— Это был план Сириуса, Ритрос. Это Сириус должен был продумать все детали, не упуская ни одной. В конце концов, ты же только кот.
— Это был план Сириуса, но он поделился им со мной, и я вызвался помочь ему. Я только кот, но я служу умнейшей из молодых волшебниц Британии. И я… отвечаю за Сириуса.
«Отвечаю за Сириуса», что за нелепая, казалось бы, мысль! Разве может кот отвечать за человека? Никогда в жизни я не осмелился бы подумать, что отвечаю за Хозяйку. Но Хозяйка — хотя Сириус годился ей в отцы, хотя у него было преимущество в знаниях и жизненном опыте… опыте борьбы и страдания, — Хозяйка казалась мне из двоих более взрослой.
— Ты-то здесь причем? — устало пробормотал Сириус, едва приподнимая голову с лап. — Это я хорош. У меня было ощущение, что, стоит мне дойти до Гриффиндорской Башни, как я окажусь дома. Болван!
Я мог бы возразить, что меня подобные ощущения не отвлекали, но иногда настаивать на своей вине более бестактно, чем снимать ее с себя.
— Да и не помог бы мне пароль, — продолжил Сириус. — Слышал бы ты ее, когда я откинул волосы с лица — в надежде, что, как узнает, так без пароля пропустит. «Мерзавец! — Лили, солнышко наше… — Скотина! — Джеймс, твой лучший друг!.. — Почем продался?! — Так… ты что, за младшим Поттером? — Эй, на по…» Я был в ярости, Ритрос, от того, как меня встретили на пороге дома, в ярости от очередного намека на то, что я желаю зла Гарри, а тут еще я понял: сейчас ее услышит какой-нибудь из ближайших портретов, поднимет тревогу по цепочке… Я должен был заставить ее замолчать. И я ударил ее ножом, кажется, несколько раз. Она была мне когда-то приятельницей, Ритрос, она была добра ко мне. — Сириус уткнулся носом в лапы.
— У нас теперь новый Страж, — сказал я просто для того, чтобы говорить о чем-то. — Сэр Кэдоган — говорят, немного сумасшедший.
— Не знаю такого, — безразлично отозвался Сириус. — Он откуда?
— Хозяйка с друзьями встретили его на пути к Северной Башне, когда шли на прорицание.
— Никогда не занимался прорицанием, — буркнул Сириус. — Погоди-ка… — Он резко подобрался, и глаза его, доселе тусклые, сверкнули обычным блеском. — Я его не знаю, стало быть, и он меня не знает. Пароль ты подслушаешь. Придется действовать ночью. Риск, конечно, но делать нечего.
— Сириус, ты сошел с ума? — Мне было не до вежливости. — Ты и представить себе не можешь, что творится в Школе! Дети в панике, а профессора одновременно в шоке и на тропе войны.
— Я подожду немного… Подожду, пока и паника уляжется, и шок пройдет. А потом…
— Что потом?! Пять кроватей с пологами, ты рискуешь ошибиться четыре раза! Думаешь, никто не проснется? Почему не дождаться следующего праздника? — Я вспомнил о единственном дне в году, когда Магазин был закрыт. — Рождества, например?
— На Рождество нельзя убивать.
Мне очень хотелось сказать: «Так не убивай, а отведи к Директору или нашей Леди», но я уже знал, что спорить бесполезно.
— Стало быть, ночью. Только, Сириус… пароль я раздобуду в любой момент, — я еще не знал тогда сэра Кэдогана, — но придется подождать, пока я не выясню, где кровать Рона. Я найду случай заглянуть в открытую дверь.
— Ждать… ждать, ждать! Пока я жду, мой крестник находится в одной комнате с этим…
— Твой крестник в прошлом году убил Василиска. Я думаю…
— Ч-что? К-какого василиска?
— Школьного. Прощальный подарок Салазара Слизерина. Помнишь?.. Ах да, ты же не читал «Историю Хогвартса»!..
— Оставь в покое «Историю Хогвартса», каким образом Гарри умудрился связаться с василиском, такого даже с нами не случалось?! И… постой, в прошлом году он был во втором классе. Второклассники не должны драться с василисками, это неправильно. Я не понимаю, куда смотрел Дамблдор.
Я рассказал Сириусу то, что было мне известно о событиях прошлого года. Он слушал сосредоточенно, почти не прерывая и изредка помахивая хвостом. Глаза у него горели.
— Кажется, — сказал он, когда я окончил рассказ, — эта компания будет посильнее нашей. Ладно, я подожду. Слушай, Ритрос! На днях полнолуние. Приходи. Побегаем вместе по Лесу.
Обновление от 26.04.
читать дальше
Вот ведь говорят, что «в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит», думал я, выйдя из Львиной Башни и пробираясь к выходу из Замка. А разумный кот, когда снаружи буря, а в коридорах ужасные сквозняки, устраивается в уютном уголке с Хозяйкиным учебником по защите от Темных сил. Только вот одного пса выгнали на улицу… насовсем. Стало быть, разумный кот должен составить ему компанию в ночь полнолуния, почему-то столь важную для него.
Удивительное дело! Когда я собирался идти на прогулку в Запретный Лес под проливным дождем, когда я еще выходил из Замка, на уме у меня было одно только желание помочь Сириусу. Но пока я мчался по земле Хогвартса к Дракучей Иве — а свет полной луны упорно пробивался сквозь тучи, — в моей груди просыпались совсем иные чувства, чем-то схожие с теми, что я испытал, когда охотился на Крысу. Они становились тем сильнее, чем более приближался Лес, — и перед Сириусом я предстал котом, жаждущим приключений.
Кот Мерлина… Кот Мерлина мог бы мне позавидовать. Едва ли ему доводилось повидать столько чудес за одну ночь, и, конечно же, у него никогда не было такого спутника. Для Сириуса Лес был родным домом, и он щедро делился со мной всеми его сокровищами, проводя меня любимыми тропами — то к полянам, то к чащобам. Дождь вскоре перестал меня беспокоить (должно быть, промокнуть можно только до определенной степени, дальше уже все равно), а ветер создавал особую музыку. И луна, луна, которая ощущалась, даже не будучи видимой.
Разумеется, у меня было огромное преимущество перед Сириусом — преимущество, которым я стыдился воспользоваться, пока он сам не спросил меня: «А почему бы тебе на дерево не залезть?» И он с удовольствием смотрел, как я учусь прыгать с ветки на ветку — оказалось, это легко! Это замечательно! Я начал немного понимать любовь Гарри к квиддичу.
— Что видишь, Ритрос?
— Кентавров. Несутся вдоль оврага, скрылись…
— Джеймс с ними как-то наперегонки скакал, они ни о чем не догадались.
Еще глубже в Лес.
— Ритрос! Третий раз спрашиваю, что видишь? Язык проглотил?
А я не мог не только отвечать ему, я дышать боялся, боялся, что малейшим движением спугну это чудо, что оно исчезнет… И Сириус понял, что со мной: только одно живое существо в мире вызывает такое безмолвное благоговение.
— Единороги?.. Смотри, твое счастье… смотри.
Минут через десять, когда мы для разнообразия неслись рядом, Сириус рассказал мне, что их компании никогда не удавалось посмотреть на единорогов вблизи. «Они чуяли в нас людей — мужчин. Я только тогда жалел, что с нами девчонок нет!» А я представил себе, как наша Леди, выпрыгнув на поляну, принимает свой человеческий облик и подходит к этим удивительным созданиям. А еще лучше, если бы с нами могла оказаться Хозяйка… за ней любой единорог пошел бы на край света.
— Ритрос, а ты не мог бы посмотреть, что там за существа в загоне недалеко от хижины Хагрида? — спросил Сириус, когда мы возвращались. — Я так близко подходить не решаюсь.
— И смотреть нечего. Там гиппогрифы.
— Ты шутишь!.. Кеттлберн, конечно, отчаянный, но чтобы гиппогрифов на уроки приводить…
— Так заботу о Магических существах преподает сейчас Хагрид.
— Пес Мерлина! Как я завидую нынешним студентам!
— Вот только… На первом же занятии гиппогриф ранил одного… из Змеиного Ущелья — он сам виноват, не слушал указаний. Теперь гиппогрифу грозит казнь. Будет слушание. Наши ужасно переживают, Хозяйка ищет для Хагрида доводы, чтоб он их представил.
Сириус помрачнел.
— Твоя хозяйка может найти сколько угодно доводов, да Хагрид их повторить не сумеет, — заметил он с присущей ему иногда удивительной проницательностью. — К тому же, знаю я этот Комитет, Азкабан по половине из них плачет. А кто этот с-слизеринец?
— Драко…
— Драко? Мальфой? Так. Подрастает смена.
В его голосе была какая-то особая горечь; я не стал спрашивать, откуда он знает фамилию. Лучше сменить тему.
— Его рука уже наверняка зажила, но он симулирует, чтобы не играть в такую погоду. Вместо их команды с нашими будет играть Барсучья.
— Когда матч? — Я уловил в его глазах знакомый уже блеск.
— Послезавтра, то есть, теперь уже завтра.
— Я приду посмотреть на Гарри. И не спорь, Ритрос, я знаю все, что ты скажешь, опасности никакой.
Если сравнивать с пробежкой по Замку… действительно, никакой опасности. И главное, какой смысл спорить?
— Это было здорово! — сказал Сириус, когда мы прощались. — Жаль, что не ты был с нами четвертым.
— Ты что под дверью болтался? — спросил Шеймас Невила, когда они вдвоем входили в Общую Комнату. Был вечер накануне первого матча. Я лежал у камина, вспоминая вчерашнюю прогулку, вполуха слушая разговоры окружающих и поджидая Хозяйку.
— Пароль забыл, — ответил Невил с комической досадой. — Только успел запомнить предыдущий, как сэр Кэдоган его уже поменял.
Плохо. Кажется, доставить Сириусу пароль будет труднее, чем я думал.
— Кто знает, где Рон? — обратилась Джинни к третьекурсникам.
— Ему Снейп отработку назначил.
К своему стыду я обрадовался — не наказанию Рона, конечно, а его отсутствию. Он был так враждебен ко мне в последнее время, что без него было гораздо уютнее.
— У вас тоже Снейп замещал защиту? Слушайте, такого кошмара…
— Он еще хуже, чем на зельях, это…
Вся комната разразилась потоком возмущенных жалоб на громадность и сверхсложность эссе, которое Снейпу вздумалось задать к началу недели. Эх, нескоро я увижу Хозяйку. Пошла прямо с обеда в библиотеку и наверняка просидит до закрытия.
Разговор в Комнате обратился к квиддичу, а мои мысли, по естественной ассоциации, — к Сириусу. Должен же я что-то сделать! Выяснение пароля придется отложить на самый конец. А пока что мне нужно попасть в спальню, где Крыса, хотя бы один раз и на пару секунд, на худой конец, просто заглянуть! Отличу я вещи Рона от других! Надо попробовать… Надо попробовать утром, спросонья мальчишки плохо соображают. Дождаться буднего дня, когда они торопятся? Не стоит, Рон всегда боится, что не успеет позавтракать, он может выйти первым, этого мне не надо. Лучше в выходной, он поспать любит. Завтра.
Хозяйка действительно вернулась из библиотеки очень поздно, встревоженная и расстроенная. Уже в спальне, расчесывая волосы, она спросила соседок с тщательно скрываемым (но очевидным для меня) волнением, удалось ли им сделать снейпово задание. Получив ответ, что они еще и не думали за него браться, вздохнула с облегчением.
На свой пост у двери в спальню мальчиков я явился еще ночью, чтобы не пропустить ни малейшего шанса, и тихо-тихо ждал, размышляя о загадочном поведении Хозяйки. Что могло так взволновать ее в задании Снейпа? И почему она, уже лежа в постели, так долго перелистывала календарь?
Вскоре мое одиночество нарушил Пивз — величайший любитель и мастер доставлять обитателям Замка бессмысленные неприятности. Он внимательно посмотрел на меня и ехидно захихикал, после чего влетел в спальню. Не знаю, какую шутку ему вздумалось сыграть с Гарри (перед матчем!), но некоторое время спустя тот вышел из спальни полностью одетый, с метлой и, разумеется, в дурном настроении. Увы, он тотчас заметил меня и стащил вниз. За хвост. Любого другого я бы оцарапал.
Мной овладело упрямство, и я еще три-четыре раза попытался подняться наверх — и всякий раз Гарри возвращал меня назад. Наконец, настало время идти к Хозяйке. Я надеялся после ее ухода заглянуть в эссе (что там такое?), но она убрала его в сумку, куда я никогда не лазал.
Неудачи неудачами, но мне предстояло в это утро впервые наблюдать матч по квиддичу! Приятно взволнованный этой мыслью, я отправился на встречу с Нихтой, которая обещала проводить меня на Кошачьи места.
Кошачье население Замка смотрит квиддич с одной из башен, которая обращена к стадиону. В тот день мы были в куда лучшем положении, чем двуногие зрители, ибо находились под крышей. Собралось нас довольно много. Мне пришлось расстаться с Нихтой, так как места в первых рядах принадлежали в тот день котам Львиной Башни и Барсучьей норы; коты Змеиного Ущелья и Орлиного Гнезда сидели сзади.
— Не знаю, за кого болеть, — услышал я за спиной голос Рубриуса. — Гарри, конечно, замечательный, но вы бы послушали, что наши девочки говорят о Седрике!
— Пусть победит сильнейший, — отозвалась Нихта.
Матч начался. Только позапрошлой ночью я узнал невероятную радость прыжка с ветки на ветку в бурю. Сейчас я наблюдал полет в бурю и готов был сопереживать всем четырнадцати летающим. Впрочем, у меня не было проблемы, за кого болеть. Я любовался ловкостью трех наших девушек-нападающих, неистовством близнецов, стойкостью Оливера и, конечно, отчаянной решимостью Гарри. Однако не только игра удерживала мое внимание: на пустом верхнем ряду зрительских мест четко обрисовывался силуэт огромного пса. Кот Мерлина, только бы все обошлось!
Матч длился довольно долго, с тайм-аутом. Порой мы слышали лишь шум дождя и вой ветра, порой ветер доносил до нас голос комментатора. Следить за счетом было почти невозможно. Я переводил глаза с игроков на Сириуса и внезапно обнаружил, что он исчез, — но не успел я порадоваться его благоразумию, как на стадионе показалось множество непонятных, пугающего вида теней?.. существ?.. А в следующее мгновение Гарри устремился вниз, к земле, а метла его полетела прочь. Вспышка серебряного света пронзила стадион, рассеяв жуткие тени, падение Гарри замедлилось, Хозяйка и Рон бежали к нему… И тут ветер донес до нас слова, произнесенные высоким юношей в желтой форме — как я был впоследствии благодарен ветру и моей памяти, которая эти слова удержала — «Из-за дементоров? Матч надо повторить».
Тогда мне, разумеется, было не до капитана чужой команды. Дементоры!.. Сириус, кот Мерлина, Сириус! Он успел скрыться? Да, конечно, иначе они не толпились бы на стадионе… Гарри! Дамблдор поднимает его на носилки, выкрикивает что-то успокаивающее… Я вспомнил сцену в поезде. Гарри теряет сознание из-за этих чудовищ уже второй раз. Ну вот не понимает моя кошачья голова, почему должны ловить преступника (и не преступника вовсе, а невинного человека) такие жуткие твари, что из-за них всю Школу трясет, а победитель василиска в обморок падает. Не понимаю я иногда людей.
Хозяйка и все наши вернулись из Больничного крыла успокоенные: кажется, Гарри там долго не пробудет. Говорили о том, что он лишился метлы, так верно ему служившей. Даже мы с Хозяйкой понимали, как велика потеря.
Хозяйка ушла в библиотеку тотчас после ленча и, как я услышал вечером, не пришла обедать. Она вновь просидела до закрытия и вернулась в Общую комнату еще более расстроенной, чем накануне. Устало опустилась в кресло, через пару минут встала, оглядела комнату, внимательно посмотрев на Парвати и Лавендер, болтавших в уголке, и направилась к лестнице, сделав мне знак следовать за собой. В спальне она плотно закрыла дверь, забралась с ногами на кровать, поманила меня и, перед тем, как задернуть полог, внимательно огляделась.
— Косолапус, я только тебе могу довериться. У нас с тобой будет ужасная тайна. Профессор Люпин, — она судорожно сглотнула и — мне послышалось? — всхлипнула, — профессор Люпин — вервольф.
Уже не в первый раз за последние месяцы в моей голове щелкнули, складываясь, кусочки мозаики. Но не время было обдумывать и анализировать. Надо было поддержать Хозяйку. Я поднял на нее глаза и потерся о ее щеку.
— Как жестоко, как… несправедливо! Такой человек! — на сей раз она явственно всхлипнула. — Это будет наша тайна, Косолапус. Я никогда никому не скажу.
Я долго успокаивал ее, пока она не заснула. Потом… Я знал, что должен спешить к Сириусу, что он беспокоится о Гарри, — но я немножко уподобился моей Хозяйке: у меня возникли догадки, и я должен был их проверить. Поэтому, едва Хозяйка затихла, я поспешно забрался под кровать с ее учебником по защите от темных сил и открыл главу о вервольфах — она оказалась заложена. Четверть часа спустя я мчался в лес, разглядывая на бегу сложившуюся в уме мозаику. Мой страх перед Люпином получил объяснение. Объяснение получила и паника, охватившая меня в ночь знакомства с Сириусом: было полнолуние. Но, кажется, особое значение полнолуния для Сириуса я тоже понял. Понял и многое другое, что было загадкой для меня в его рассказах о прошлом. А еще я прикидывал в уме возраст Люпина…
Бросился ко мне Сириус так, что чуть с лап не сбил.
— Что? Что с Гарри? Я видел, как его метлу разбило об Иву. Я… не мог оставаться. Что?
Я дал необходимые объяснения.
— Дементоры! Я… сбежал при их приближении. Я подумал, что они за мной. Слушай, Ритрос, я немногого в жизни боюсь, но этот ужас… Я его не выдержал.
— Прошу тебя, Сириус, не надо оправдываться, что раз в жизни ты поступил разумно. Дамблдор прекрасно справился с ними без тебя. А Гарри завтра будет на ногах. Можно подумать, что вы с его отцом никогда в Больничное крыло не попадали.
— Да уж… Но дементоры, Ритрос… У Гарри на глазах убили его мать, ему нужна специальная защита против этих тварей. Кто-то должен научить его. А я торчу тут в лесу. У тебя… есть что-нибудь новенькое?
Я рассказал об очередной неудаче.
— Значит, так не получится, и не пытайся больше. Придется вслепую.
— Погоди, а вдруг туда как-нибудь зайдет Хозяйка?
— Хм, я не уверен, что это возможно. Наоборот нельзя, это я точно знаю. — Он задумчиво почесал лапой за ухом, как обычно, когда собирался предаться воспоминаниям.
— В наш седьмой год, осенью, Джеймс решил поздравить Лили с днем рожденья, преподнеся ей цветы на пороге ее комнаты. Сказал об этом только мне, попросил не говорить остальным. И вот, представляешь себе, раннее утро, народ понемногу собирается, и Джеймс с огромным букетом лилий торжественно делает три шага по девчачьей лестнице. Вдруг лестница встает дыбом и сбрасывает Джеймса вниз. Лилии по всей комнате, Рогалис в совершенно немыслимой позе, держится за все места одновременно, — и в этот самый момент на девчачьей половине звучит хор голосов «С Днем рожденья тебя», и наверху появляется Лили с подружками и с интересом взирает на всю эту картину. И тут голос Рема с нашей лестницы: «Не читал ты, Джеймс, историю Хогвартса!». Дааа… Джеймс тогда думал, что жизнь кончена, собирался сбежать из Школы — а Лили именно после этого начала смотреть на него как на человека.
Не пытаясь понять сложностей в отношениях между родителями Гарри, я мысленно сделал заметку перечесть соответствующую главу в «Истории Хогвартса». А пока что… Я шел к Сириусу с открытием и догадкой. Догадку настало время проверить.
— Люпин ведь умеет управляться с дементорами?
— Да, отлич… Погоди, погоди! Я же не называл тебе его фамилии!
— Он в Хогвартсе, Сириус.
— Что?!
— Преподает защиту. Моя Хозяйка догадалась, что он вервольф, а я сложил два и два.
— Лунатик здесь! Слушай, можешь отнести ему записку? Или нет, это слишком опасно, ее могут перехватить. Ритрос, ты писать умеешь?
— Нет.
— Но ты можешь научиться? Ты же такой умный, а это не так уж сложно. Пара-тройка уроков…
— Нет, Сириус, это запрещено. — Он фыркнул. — По-настоящему запрещено, как у вас некоторые заклинания. Видишь ли, если бы могли писать или вообще выходить на прямой контакт с человеком, кто-нибудь мог бы захотеть использовать нас как шпионов или вымогать у нас информацию. Понимаешь? Анимаги и волшебники, выучившие наш язык, не в счет, ибо это они делают шаг к нам, а не наоборот.
Сириус понуро кивнул и задумался: он явно понял меня. А я подумал: если бы у меня возникло искушение общаться с Хозяйкой, указывая ей на слова в книгах, каким жалким оказалось бы подобное общение по сравнению с тем, которое у нас было!
(Менее года спустя мне случилось прочесть книгу великого немецкого волшебника о коте, который написал свою автобиографию. Могу только сказать, что нас с этим котом воспитывали совершенно по-разному) [1].
— Значит, нельзя. Не думай, Ритрос, я понимаю. Но знать, что Рем здесь… Он один поверил бы мне — а может быть, нет. Пес Мерлина! Что я за болван! Я же могу встретиться с ним!
— Сириус, ты в уме?!
— Узнай, куда он уходит на ночи полнолуния. Узнай, Ритрос! В прежнем убежище его не бывает, я точно знаю. Но это должно быть где-то за пределами Замка!
Я задумался и очень тщательно проверил свои воспоминания.
— Сириус, помнишь ночь, когда мы с тобой познакомились? Было полнолуние. Я проходил мимо его кабинета и — клянусь тебе! — он был там.
— Но это невозможно! Что ты слышал? Какие звуки?
— Было тихо. Ну, может быть, скребся кто-то. Но я был в таком ужасе, что не могу ручаться.
— Да, Рема всегда боялись кошки. Не понимаю. Заклятие неслышимости на двери? Но как же мебель?.. Может быть, ему какое-нибудь успокаивающее зелье подобрали? — Он вздохнул, потом тряхнул головой. — Рем в Хогвартсе!.. Расскажи, что можешь, а?
Мы проговорили долго: и о том, как его любят в Школе, и о том, как всем повезло — и ему получить потрясающую работу, и Хогвартсу получить потрясающего преподавателя защиты, и о том, что он лучше, чем кто-либо, может помочь Гарри с дементорами… Казалось, Сириус забыл обо всех волнениях дня. Но, уже когда мы попрощались, он издал восторженный рявк мне вслед:
— Слушай, Ритрос! А как все-таки Гарри летает!
На следующий день я в очередной раз взялся за «Историю Хогвартса». Еще с первого прочтения я припоминал, что главе, посвященной котам и иным спутникам будущих студентов Школы, непосредственно предшествовала глава для меня малопонятная, где рассуждали о чем-то вроде «как оберечь добродетель вверенных нашему попечению девиц, не подвергая их чрезмерному стеснению или обидному надзору» и где упоминались заколдованные лестницы. Ага, вот оно.
— Поистине, это заклинание достойно величайшей похвалы, леди Ровена, — произнес Салазар Слизерин, — но верно ли понял я ваше намерение наложить его лишь на двери, ведущие в девичьи опочивальни?
— Истинно так, милорд. Разве не пришли мы к согласию, что излишних заклинаний не должно быть в нашем Хогвартсе?
— Так вы считаете излишним, леди, наложить такое же заклинание на двери…
— Что слышу я, лорд Слизерин? Или вы способны помыслить, что найдется в Хогвартсе девица, будь она дочь графа или виллана, магглорожденная или потомок Морганы, которая… — Ровена Рэвенкло замолкла, не в силах договорить.
— Любезная подруга, — поспешила вмешаться Хельга Хаффлпафф, — мы должны быть далеки от того, чтобы подозревать лорда Слизерина в помышлениях столь низменных. Вспомните, он не только великий маг, но и опоясанный рыцарь.
— Друг мой, — произнес Годрик Гриффиндор, — полагаю, в вопросах, касающихся чести юных волшебниц, нам подобает следовать суждению этих благородных леди — иначе наша рыцарская честь будет под подозрением.
— Что ж, да будет так, — ответил Салазар Слизерин.
— Да будет так, — отозвались трое Основателей.
Признаюсь, даже при весьма внимательном перечитывании текст оставался для меня непонятен. Но одно было ясно: на лестницу, ведущую в спальни мальчиков, никаких заклятий не наложено. Вообще-то, я никогда не видел, чтобы хоть одна девочка по этой лестнице поднималась. Но я также не помню, чтобы хоть одна девочка с другого курса появлялась в нашей спальне. Или нет, какая-то второкурсница зашла с подарком на день рождения Парвати! Правильно, ведь и Джеймс хотел… Так, у Гарри день рождения летом, насчет Рона можно узнать, а когда еще люди делают друг подарки? Ждать оставалось не так уж долго.
[1] Косолапус имеет в виду роман Э.Т.А. Гофмана «Жизненные воззрения кота Мурра».
Обновление от 29.03
читать дальше
Глава 6. Первые неудачи
А сейчас Сириус нуждался в моем ободрении и поддержке — радости в его жизни было немного — и я пересказал ему историю о Философском Камне. Его реакция была совсем иной, чем когда я говорил об успехах крестника в квиддиче. Не щенка я видел перед собой мысленным взглядом, но молодого пса, готового ринуться в бой с целой сворой хищников. Я вспомнил, что ему случалось сражаться, должно быть, в бою он был великолепен… Когда я закончил (он постоянно прерывал меня вопросами, требуя подробностей), Сириус сделался очень серьезен. Он махнул лапой перед глазами и тихо проговорил: «Как бы Джеймс им гордился!» Кот Мерлина, они должны найти друг друга, Гарри и Сириус! Должны, хотя между ними стоит не только эта проклятая Крыса, но все магическое сообщество Британии. Только бы Сириус не наделал глупостей… В этот момент я принял решение: пока не наступил Хэллоуин, пока Сириус не успел подвергнуть себя чудовищному риску, я должен попытаться поймать и принести ему Крысу.
Следующие дни я посвятил тщательному обдумыванию и подготовке. Разумнее всего, конечно, будет проникнуть в спальню Рона днем, во время занятий. Поймать Крысу в комнате с пятью кроватями, тумбочками и прочим будет нелегко, но я почти не сомневался, что сумею это сделать. Что дальше? Нужно будет вынести ее из Замка. Это и есть самое трудное: ведь даже во время занятий в коридоре может попасться Филч или, хуже того, миссис Норрис, а то и кто-нибудь из профессоров, который поймет, что моя добыча принадлежит ученику. Следовательно, придется выбираться через окно. На окна в спальнях, как я уже знал, были наложены заклинания, не позволявшие через них вылезать, но в коридоре недалеко от Львиной Башни я обнаружил маленькое окошко, видимо, специально для котов. Несколько раз я проделал путь от двери в спальню третьеклассников до этого окошка, а затем, через окошко — до того места, где я впервые встретился с Сириусом. Когда мой план будет полностью готов, я договорюсь с ним о встрече.
Я как раз собрался повторить свой маршрут с Хозяйкиным запасным пеналом в зубах, как мне пришла в голову мысль, что я забыл о главном: а сумею ли я войти в спальню? Дело было не в дверях — коты проникали и в Львиную Башню, и в хозяйские спальни через специальные кошачьи лазы. Но внезапно меня охватило сомнение — а может ли кот войти в чужую спальню? Откуда сомнение взялось, я понял быстро: где-то я об этом читал. Где именно? Разумеется, в нашей с Хозяйкой любимой книге.
На мое счастье, «История Хогвартса» оказалась на тумбочке, и я без особого труда нашел нужное мне место.
— Благородные леди и вы, друг мой, — сказал Годрик Гриффиндор, — настало время позаботиться о том, чтобы коты, мудрые спутники наших будущих питомцев, не испытывали ненужного стеснения, но и не преступали назначенных им пределов.
- Это уже давно было моей заботой, милорд, — ответила Ровена Рэвенкло, — и вот мое слово: да будет коту свободный доступ в Дом его Хозяина, и да не будет коту доступа в чужие Дома. А для этого пусть каждый из нас четверых наложит вечное заклятие на кошачий лаз, ведущий в свой Дом: только тот кот пройдет через лаз, кого прежде внес через человеческую дверь хогвартский служитель.
- Да будет так, — отозвались трое Основателей.
- Но должны ли мы, о леди Ровена, — озабоченно спросила Хельга Хаффлпафф, — накладывать такие же ограничения на опочивальни?
- Клянусь Морганой, нет, о леди Хельга. Да не будет в Хогвартсе излишних ограничений ни для кого. Пусть будет навеки открыт коту доступ в ту опочивальню, куда внесет его хогвартский служитель, а также и в ту, куда его открыто внесет его Хозяин или ученик, в сей опочивальне обитающий. И каждый из нас наложит заклятия на лазы в опочивальни наших Домов.
- Да будет так, — отозвались трое Основателей.
Вот и конец моему плану. Не ожидать же чуда — чтобы исполнилось условие, назначенное премудрой Основательницей? Крысу придется ловить в Общей Комнате.
Мне было ясно с самого начала, что шансы на успех ничтожно малы. Как я проклинал себя за то, что дважды поддался эмоциям и попытался напасть на Крысу просто так, безо всякого плана и внятной цели! В результате Рон проникся ко мне острейшей неприязнью и был неизменно настороже, когда я оказывался рядом с его питомцем. Схватить Крысу будет невероятно трудно; еще труднее будет донести ее до лаза, ибо чуть ли не вся Общая Комната встанет на защиту моей добычи.
Дополнительная — и не последняя — трудность заключалась в том, что Рон держал при себе Крысу отнюдь не каждый вечер. Иногда он по неделе не приносил ее в Общую комнату. Поэтому я не мог выжидать каких-нибудь благоприятных обстоятельств (например, чтобы в комнате было поменьше народу), а просто обязан был воспользоваться первым же случаем.
Все обдумав, я, наконец, посвятил в свои намерения Сириуса. Его первая реакция была, вероятно, собачьей аналогией фырканья. Второй реакцией было короткое замечание:
— Ритрос, я на тебя дурно влияю.
— Сириус?..
— Ты, рассудительнейшее создание, и вдруг идешь на совершеннейшую авантюру.
— Мне послышалось, или ты произнес это слово с осуждением? — осведомился я. — Пусть авантюра, но другого выхода нет, и ты это прекрасно понимаешь.
— Я-то люблю авантюры ради них самих. А ты вроде моего друга Лунатика — готов на них только по необходимости, — он слегка вздохнул. — Я думаю, нет смысла тебя отговаривать?
— Ни малейшего.
— Ладно, тогда условимся. Каждый вечер, начиная с завтрашнего, я буду ждать тебя на этом месте.
Кот Мерлина, хоть бы случай представился поскорее!
— И слушай, Ритрос, будь осторожен!
- В отличие от тебя, Сириус, я ничем не рискую.
Это было очередное мое заблуждение. Только впоследствии, слишком поздно, я понял, что подставил под удар — не себя.
До чего же тяжело вспоминать следующий вечер!
В Общую комнату я явился с пауком в зубах — ох, и противно было его ловить! Еще днем мне пришло в голову, что Рон при виде паука способен забыть решительно обо всем. А что если начать постоянно дразнить его видом ненавистного создания? Вдруг он когда-нибудь перестанет при всяком моем приближении дрожать за Крысу? Случилось, однако, что в тот самый вечер тварь была при нем, и моя уловка сработала лучше, чем я ожидал. Раздраженный видом то ли паука, то ли моим, то ли нас обоих вместе, Рон проговорился, что Крыса спит у него в сумке. Сумка эта, кстати, пропахла крысой до такой степени, что сам бы я ни за что ее не учуял. Прыжок мне удался: внезапный и точный. Я впился когтями в сумку, чтобы дотянуться до Крысы: либо сильно задену ее (тяжелораненый анимаг обретает свой истинный облик), либо — если не получится — сумку разорву. В этот момент я больше не был хорошо воспитанным, цивилизованным котом, служителем хорошо воспитанной юной леди. Я был охотником, как мои не знавшие блюдечек с молоком предки. Близость добычи, сознание того, что в дюймах от моих когтей находится предатель и убийца, придали мне сверхкошачью силу: Рон не мог вырвать у меня сумку. Когда он принялся стремительно вращать ее (со мной вместе), я чувствовал, что могу выдерживать борьбу, сколько понадобится. Результатом было, однако, то, что тварь вылетела из сумки. Я гнался за ней, перелетая через стол, стулья, людей, уворачиваясь от бросившегося мне наперерез Джорджа, — но она успела забиться под шкаф. Я сделал последнюю, отчаянную попытку выцарапать ее оттуда, но тут, увы, вмешалась Хозяйка, оттащила меня и унесла наверх. Сорвалось.
Последовали самые, пожалуй, тяжелые минуты в моей жизни. В первый (и, надеюсь, последний) раз я испытал Хозяйкино недовольство.
— Косолапус, ну как ты мог?! — говорила она, всхлипывая. — Ну я понимаю, коты охотятся на крыс, но это же ручная крыса, она человеку принадлежит! И к тому же Рону, моему другу. Он к ней привязан, Косолапус. Да, она совершенно бесполезное создание, но Рон будет горевать, если с ней что-нибудь случится. Ты же умный кот, Косолапус, как ты этого не понимаешь, как ты можешь так поступать с моим другом!..
— Милая, милая Хозяйка, я знаю, что на ручную крысу нельзя охотиться. И ради всех крыс в мире я не стал бы огорчать твоего друга. Но это вовсе не бесполезное создание, это мерзкое создание, это преступник, Рон еще будет благодарить меня, когда узнает правду. Не надо плакать, милая Хозяйка, ну пожалуйста!..
Увы, она не понимала ни слова. Впрочем, в моем отчаянном мяукании ей послышалось раскаяние, и она вернула мне свое расположение.
Заснула она в ту ночь особенно поздно, когда время моей возможной встречи с Сириусом уже истекло. Пришлось отложить мои дурные вести на завтра.
А назавтра сделались явными самые тяжелые — и, увы, не предвиденные мною — последствия неудачного нападения: Рон всерьез рассердился на Хозяйку.
Глупый, противный мальчишка! Сердился бы сколько угодно на меня — это его право, ну швырнул бы в меня чем-нибудь! А вместо этого он ссорится с моей Хозяйкой, как будто это она обидела его драгоценную Крысу! Хозяйка не выносит ссор с друзьями, ей больно, он что, этого не понимает? И он что, не видит, как она устает? Хотя откуда ему знать, как устают люди, которые слишком много работают…
С тяжелым сердцем я отправлялся в тот вечер на встречу с Сириусом. Он, впрочем, принял сообщение о моей неудаче осень легко.
— Не вышло, потому что не могло выйти, Ритрос, и не расстраивайся. Ты сделал все, что мог. Спасибо. А теперь моя очередь. Ждем Хэллоуина. Ну что ты такой грустный? — он внимательно посмотрел на меня. — Уизли на тебя сильно злится?
— Подумаешь… — ответил я. — Пусть злится.
— От хозяйки досталось?
— Она меня уже простила.
— Так в чем дело?
Еще по дороге к лесу я решил ничего не говорить Сириусу — ведь получилось бы, что я его упрекаю, но мне так хотелось поделиться нашей бедой…
— Рон рассердился на Хозяйку.
Сириус молча смотрел на меня, ожидая объяснений. Я принялся объяснять, тщательно формулируя свои наблюдения — не только для него, но и для себя.
— Перепалки у них случаются постоянно, — обитатели Башни называют это «цапаться»: смешное слово — а потом всякий раз они разговаривают, как ни в чем не бывало. Это как будто часть их дружбы. А вот сейчас они по-настоящему в ссоре. Хозяйка расстроена… — Я не стал добавлять, что она уже дважды на моих глазах принималась плакать: есть вещи, о которых не говорят.
— Понятно. — Сириус сделался очень серьезен. — Как мы бываем по-глупому небрежны с друзьями в тринадцать лет… да и позже. Мне было шестнадцать, когда я сыграл шутку с одним мерзким типом, — и шутка-то была идиотская, хотя тип заслуживал… Но я ранил при этом друга, жестоко ранил — и просто по небрежности, не подумав. Нетопырь Гриндельвальда! — Сириус сохранял некое изящество, даже ругаясь. — Друзей начинаешь действительно ценить — по-настоящему, только когда потеряешь.
Несколько секунд мы молчали. Затем Сириус встряхнулся, как будто выйдя из воды, и воскликнул:
— Хвост выше, Ритрос! До Хэллоуина уже недалеко. Уизли скоро узнает, что он был неправ. Ты поможешь мне поймать Крысу? Без помех, без свидетелей?
— Увы, мне придется просто караулить у двери, чтобы добыча не ускользнула, — ответил я с сожалением, — ведь в комнату я войти не смогу.
— Почему?
— А заклятие Ровены Рэвенкло, ты забыл?
— Какое заклятие?
Я почувствовал, как от изумления у меня становится дыбом шерсть.
— С-Сириус… — осведомился я осторожно, — ты что, не читал «Историю Хогвартса»?
— Нет, не читал, — ответил он жизнерадостно и без малейшего смущения. — Нас с Джеймсом никогда не тянуло к историческим фолиантам. К тому же Рем всегда мог пересказать нам нужное место — или процитировать на память дословно.
Он помолчал, очевидно вспоминая прошлое (мои мысли унеслись к вопросам связи времен и поколений), а потом вдруг спросил почти испуганным тоном:
— Слушай, а Гарри?..
— Что Гарри?
— Читал «Историю Хогвартса»?
— Нет, Сириус, не читал. Ее пересказывает — или цитирует на память дословно — моя Хозяйка.
— И вполне достаточно для одной компании! — отозвался Сириус, повеселев. — Так что там с этим заклятием Рэвенкло?
К концу встречи мы договорились, что вечером Хэллоуина я буду ждать Сириуса в Общей Комнате (остальные коты, как я знал, уйдут на вечеринку). До этого я не должен обращать на Крысу ни малейшего внимания.
— Не хватало еще, чтобы Питер в крысином облике ссорил друзей Гарри!
После своего провала я уже ничего не мог возражать против плана Сириуса, к тому же — признаюсь! — он почти заразил меня уверенностью в успехе. И все же у меня было некое смутное ощущение, что в его плане чего-то не хватает… я только не мог понять, чего именно. Но следующие дни оказались для меня радостными: Рон с Хозяйкой забыли свою ссору из-за общего сочувствия Гарри, который не мог пойти с ними в Хогсмид, — и я был настроен надеяться на лучшее.
Вечер Хэллоуина настал. Человеческие детеныши пошли на свой праздник, коты — на свой. Я ждал Сириуса час… два… три. В какой-то момент я понял, что двуногим обитателям Башни пора бы уже вернуться (коты собирались провести часть праздничной ночи на крыше). Наконец я не выдержал и вышел через кошачий лаз. До меня донеслись чьи-то голоса: «С этой стороны чисто!» — «Этот этаж весь проверили: нет!». Меня бросило в дрожь. Не помню, почему я обернулся к двери в Башню. Передо мной было пустое полотно со следами порезов.
Обновление от 06.04
читать дальше
Глава 7. Бездействие
Не помню, сколько времени провел я в коридорах Хогвартса, слушая, как перекликиваются профессора и привидения, прочесывающие замок. Я всматривался в лица людей, попадавшихся мне на глаза, — бледные, сосредоточенные, решительные — и понимал, как никогда прежде, ужас… и несправедливость положения Сириуса. Все эти люди, замечательные люди, готовые любой ценой защищать своих учеников, объединились против одного, и этот один был невиновен. Я встретил нашу Леди: уверен, попадись ей сейчас Сириус, она бы его голыми руками задушила!.. Впрочем, у нее нашлась секунда, чтобы наклониться ко мне и сказать: «Не беспокойтесь, все в Большом Зале под надежной охраной». Встретился мне и Люпин — я узнал его, прежде всего, по охватившему меня чувству страха, ибо стоял он спиной ко мне, опершись рукой о стену и прислонившись к ней лбом. Как всегда при встрече с ним, я поспешил убежать, и не до того мне было, чтобы о нем задумываться. К тому же минут десять спустя мне попался Хранитель Змеиного Ущелья: у него было такое выражение лица, что я испугался куда больше, чем при встрече с Люпином.
Наконец я уверился, что худшего не произошло: Сириус успел ускользнуть. Теперь, когда лихорадочное беспокойство улеглось, я почувствовал себя очень усталым, одиноким, в чем-то (я еще не понял, в чем) виноватым и, признаюсь, ужасно голодным. Куда деваться? Мне даже думать не хотелось о пустой Хозяйкиной спальне, где должно было остаться немного молока; идти к моим собратьям на крышу и портить им праздник дурными вестями я тоже не хотел. Однако, если хогвартскому коту нужна еда, тепло и общество, которое не отвлекает от собственных мыслей, нет места лучше Кухни. Туда я и направился.
Кухня поразила меня отсутствием привычной суеты и, одновременно, тем, что в ней собрались все эльфы Хогвартса. Переговаривались они, вопреки обыкновению, вполголоса и настроены были воинственно. Как уловил я из отдельных реплик, в том — весьма вероятном — случае, если убийца Блэк вздумает явиться к ним за едой, они сумеют защитить свою Кухню, а, может быть, и схватить преступника.
(Бедный Сириус! Он влачил полуголодное существование и, наверное, многое бы отдал за возможность оказаться на этой кухне — многое, но не свободу. Я принес ему один раз свой кусок ветчины — но что это такое для огромного изголодавшегося пса? Проглотил и не заметил. И попросил меня больше этого не делать во избежание подозрений).
Говорили также — и не вполголоса, а полушепотом — о семействе Блэков, о его страшных обычаях, о том, что в их доме на лестнице… тут перешли на шепот.
На меня никто не обращал внимания. Запахи этой Кухни могли свести с ума любое голодное (и даже не очень голодное) существо, но я ожидал молча. Во-первых, мне хотелось послушать о доме Блэков — Сириус не проявлял ни малейшего желания говорить о своей семье, во-вторых, прервать разговор мяуканьем было бы неуважительно. Пусть ученики не видят и не знают хогвартских служителей — те, кто с ними сталкивается, должны их уважать.
Я как раз успел не без труда уловить упоминание (глухим шепотом) о какой-то кузине, когда в Кухню влетел Толстый Монах и объявил отбой тревоги. Тут же поднялся обычный гомон, но Монах прекратил его, слегка кашлянув: в нем, несмотря на крайнюю мягкость манер, была некая скрытая авторитетность.
— Директор благодарит всех вас за преданность и за отсутствие паники.
Энтузиазм.
— Он предлагает вам не торопясь выпить всем вместе чаю, перед тем, как приняться за работу.
Смесь крайнего изумления с деликатным неудовольствием.
— Большой Зал будет занят до утра.
Тяжелые вздохи.
— Учительская и некоторые кабинеты, вероятно, освободятся не ранее, чем через час-другой.
Понимающие кивки.
— Некоторые из профессоров, вероятно, захотят подкрепиться.
Энтузиазм, куда больший, чем в ответ на благодарность.
Слегка поклонившись, Толстый Монах вылетел из Кухни.
Тотчас эльфийское сообщество пришло в движение. Одни умчались, чтобы заняться, наконец, уборкой, другие удалились в соседнюю комнату стирать, третьи кинулись выполнять заказы измученных профессоров, четвертые принялись готовить чай своим собратьям (не для неторопливого, Мерлин упаси, уютного чаепития, а для коротких перерывов). Настало время выйти на середину Кухни и мяукнуть.
Хогвартские эльфы не отличаются лингвистическими способностями, но нет такого языка во вселенной, на котором они бы не поняли слов «Я голоден». И даже моя Хозяйка не способна ответить на вопрос учителя быстрее, чем передо мной явилось блюдечко с молоком.
— Кот Самой-Прилежной-Молодой-Мисс не пошел со всеми на праздник? — удивилась Микси, молоденькая эльфийка, убиравшая нашу спальню.
— Микси не касается, что делает кот Самой-Прилежной-Молодой-Мисс, — отозвался почтенный эльф, не отрываясь от приготовления сэндвичей для отправки Наверх, — кот Самой-Прилежной-Молодой-Мисс отвечает перед Самой-Прилежной-Молодой-Мисс, а не перед домашними эльфами. Микси пусть лучше поищет коту Самой-Прилежной-Молодой-Мисс что-нибудь от ужина молодых Хозяев.
Пробормотав, что там, где ужинал друг Самой-Прилежной-Молодой-Мисс, нечем будет и мышонка накормить, Микси проворно извлекла столько лакомейших кусочков, что их хватило бы, кажется, даже вышеупомянутому другу (ну, на легкую перекуску). Я поблагодарил Микси, потершись о ее ногу; она улыбнулась мне, но не погладила — это было бы недопустимой фамильярностью по отношению к служителю более высокого ранга.
Я отдохнул, я был сыт, мне было тепло и уютно — а это значило, что пора думать.
Причина неудачи Сириуса стала ясна мне в тот момент, когда я увидел, что осталось от портрета Полной Дамы: он не знал пароль в Башню. А ведь я так легко мог бы его подслушать! Моя вина.
— А почему твоя, Ритрос? Ты ведь не пользуешься человеческим входом, тебе не нужно знать пароль, ты не обязан был помнить об этом. А Сириус семь лет проучился в Хогвартсе, это он должен был помнить, как входят в Львиную Башню.
— Все мысли Сириуса были сосредоточены на том, как пробраться в Замок, а, пробравшись, — дойти до Львиной Башни. Понятно, что он забыл о такой простой, будничной детали, как пароль. А я не должен был забывать!
— Это был план Сириуса, Ритрос. Это Сириус должен был продумать все детали, не упуская ни одной. В конце концов, ты же только кот.
— Это был план Сириуса, но он поделился им со мной, и я вызвался помочь ему. Я только кот, но я служу умнейшей из молодых волшебниц Британии. И я… отвечаю за Сириуса.
«Отвечаю за Сириуса», что за нелепая, казалось бы, мысль! Разве может кот отвечать за человека? Никогда в жизни я не осмелился бы подумать, что отвечаю за Хозяйку. Но Хозяйка — хотя Сириус годился ей в отцы, хотя у него было преимущество в знаниях и жизненном опыте… опыте борьбы и страдания, — Хозяйка казалась мне из двоих более взрослой.
— Ты-то здесь причем? — устало пробормотал Сириус, едва приподнимая голову с лап. — Это я хорош. У меня было ощущение, что, стоит мне дойти до Гриффиндорской Башни, как я окажусь дома. Болван!
Я мог бы возразить, что меня подобные ощущения не отвлекали, но иногда настаивать на своей вине более бестактно, чем снимать ее с себя.
— Да и не помог бы мне пароль, — продолжил Сириус. — Слышал бы ты ее, когда я откинул волосы с лица — в надежде, что, как узнает, так без пароля пропустит. «Мерзавец! — Лили, солнышко наше… — Скотина! — Джеймс, твой лучший друг!.. — Почем продался?! — Так… ты что, за младшим Поттером? — Эй, на по…» Я был в ярости, Ритрос, от того, как меня встретили на пороге дома, в ярости от очередного намека на то, что я желаю зла Гарри, а тут еще я понял: сейчас ее услышит какой-нибудь из ближайших портретов, поднимет тревогу по цепочке… Я должен был заставить ее замолчать. И я ударил ее ножом, кажется, несколько раз. Она была мне когда-то приятельницей, Ритрос, она была добра ко мне. — Сириус уткнулся носом в лапы.
— У нас теперь новый Страж, — сказал я просто для того, чтобы говорить о чем-то. — Сэр Кэдоган — говорят, немного сумасшедший.
— Не знаю такого, — безразлично отозвался Сириус. — Он откуда?
— Хозяйка с друзьями встретили его на пути к Северной Башне, когда шли на прорицание.
— Никогда не занимался прорицанием, — буркнул Сириус. — Погоди-ка… — Он резко подобрался, и глаза его, доселе тусклые, сверкнули обычным блеском. — Я его не знаю, стало быть, и он меня не знает. Пароль ты подслушаешь. Придется действовать ночью. Риск, конечно, но делать нечего.
— Сириус, ты сошел с ума? — Мне было не до вежливости. — Ты и представить себе не можешь, что творится в Школе! Дети в панике, а профессора одновременно в шоке и на тропе войны.
— Я подожду немного… Подожду, пока и паника уляжется, и шок пройдет. А потом…
— Что потом?! Пять кроватей с пологами, ты рискуешь ошибиться четыре раза! Думаешь, никто не проснется? Почему не дождаться следующего праздника? — Я вспомнил о единственном дне в году, когда Магазин был закрыт. — Рождества, например?
— На Рождество нельзя убивать.
Мне очень хотелось сказать: «Так не убивай, а отведи к Директору или нашей Леди», но я уже знал, что спорить бесполезно.
— Стало быть, ночью. Только, Сириус… пароль я раздобуду в любой момент, — я еще не знал тогда сэра Кэдогана, — но придется подождать, пока я не выясню, где кровать Рона. Я найду случай заглянуть в открытую дверь.
— Ждать… ждать, ждать! Пока я жду, мой крестник находится в одной комнате с этим…
— Твой крестник в прошлом году убил Василиска. Я думаю…
— Ч-что? К-какого василиска?
— Школьного. Прощальный подарок Салазара Слизерина. Помнишь?.. Ах да, ты же не читал «Историю Хогвартса»!..
— Оставь в покое «Историю Хогвартса», каким образом Гарри умудрился связаться с василиском, такого даже с нами не случалось?! И… постой, в прошлом году он был во втором классе. Второклассники не должны драться с василисками, это неправильно. Я не понимаю, куда смотрел Дамблдор.
Я рассказал Сириусу то, что было мне известно о событиях прошлого года. Он слушал сосредоточенно, почти не прерывая и изредка помахивая хвостом. Глаза у него горели.
— Кажется, — сказал он, когда я окончил рассказ, — эта компания будет посильнее нашей. Ладно, я подожду. Слушай, Ритрос! На днях полнолуние. Приходи. Побегаем вместе по Лесу.
Обновление от 26.04.
читать дальше
Глава 8. Квиддич и некие открытия.
Вот ведь говорят, что «в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит», думал я, выйдя из Львиной Башни и пробираясь к выходу из Замка. А разумный кот, когда снаружи буря, а в коридорах ужасные сквозняки, устраивается в уютном уголке с Хозяйкиным учебником по защите от Темных сил. Только вот одного пса выгнали на улицу… насовсем. Стало быть, разумный кот должен составить ему компанию в ночь полнолуния, почему-то столь важную для него.
Удивительное дело! Когда я собирался идти на прогулку в Запретный Лес под проливным дождем, когда я еще выходил из Замка, на уме у меня было одно только желание помочь Сириусу. Но пока я мчался по земле Хогвартса к Дракучей Иве — а свет полной луны упорно пробивался сквозь тучи, — в моей груди просыпались совсем иные чувства, чем-то схожие с теми, что я испытал, когда охотился на Крысу. Они становились тем сильнее, чем более приближался Лес, — и перед Сириусом я предстал котом, жаждущим приключений.
Кот Мерлина… Кот Мерлина мог бы мне позавидовать. Едва ли ему доводилось повидать столько чудес за одну ночь, и, конечно же, у него никогда не было такого спутника. Для Сириуса Лес был родным домом, и он щедро делился со мной всеми его сокровищами, проводя меня любимыми тропами — то к полянам, то к чащобам. Дождь вскоре перестал меня беспокоить (должно быть, промокнуть можно только до определенной степени, дальше уже все равно), а ветер создавал особую музыку. И луна, луна, которая ощущалась, даже не будучи видимой.
Разумеется, у меня было огромное преимущество перед Сириусом — преимущество, которым я стыдился воспользоваться, пока он сам не спросил меня: «А почему бы тебе на дерево не залезть?» И он с удовольствием смотрел, как я учусь прыгать с ветки на ветку — оказалось, это легко! Это замечательно! Я начал немного понимать любовь Гарри к квиддичу.
— Что видишь, Ритрос?
— Кентавров. Несутся вдоль оврага, скрылись…
— Джеймс с ними как-то наперегонки скакал, они ни о чем не догадались.
Еще глубже в Лес.
— Ритрос! Третий раз спрашиваю, что видишь? Язык проглотил?
А я не мог не только отвечать ему, я дышать боялся, боялся, что малейшим движением спугну это чудо, что оно исчезнет… И Сириус понял, что со мной: только одно живое существо в мире вызывает такое безмолвное благоговение.
— Единороги?.. Смотри, твое счастье… смотри.
Минут через десять, когда мы для разнообразия неслись рядом, Сириус рассказал мне, что их компании никогда не удавалось посмотреть на единорогов вблизи. «Они чуяли в нас людей — мужчин. Я только тогда жалел, что с нами девчонок нет!» А я представил себе, как наша Леди, выпрыгнув на поляну, принимает свой человеческий облик и подходит к этим удивительным созданиям. А еще лучше, если бы с нами могла оказаться Хозяйка… за ней любой единорог пошел бы на край света.
— Ритрос, а ты не мог бы посмотреть, что там за существа в загоне недалеко от хижины Хагрида? — спросил Сириус, когда мы возвращались. — Я так близко подходить не решаюсь.
— И смотреть нечего. Там гиппогрифы.
— Ты шутишь!.. Кеттлберн, конечно, отчаянный, но чтобы гиппогрифов на уроки приводить…
— Так заботу о Магических существах преподает сейчас Хагрид.
— Пес Мерлина! Как я завидую нынешним студентам!
— Вот только… На первом же занятии гиппогриф ранил одного… из Змеиного Ущелья — он сам виноват, не слушал указаний. Теперь гиппогрифу грозит казнь. Будет слушание. Наши ужасно переживают, Хозяйка ищет для Хагрида доводы, чтоб он их представил.
Сириус помрачнел.
— Твоя хозяйка может найти сколько угодно доводов, да Хагрид их повторить не сумеет, — заметил он с присущей ему иногда удивительной проницательностью. — К тому же, знаю я этот Комитет, Азкабан по половине из них плачет. А кто этот с-слизеринец?
— Драко…
— Драко? Мальфой? Так. Подрастает смена.
В его голосе была какая-то особая горечь; я не стал спрашивать, откуда он знает фамилию. Лучше сменить тему.
— Его рука уже наверняка зажила, но он симулирует, чтобы не играть в такую погоду. Вместо их команды с нашими будет играть Барсучья.
— Когда матч? — Я уловил в его глазах знакомый уже блеск.
— Послезавтра, то есть, теперь уже завтра.
— Я приду посмотреть на Гарри. И не спорь, Ритрос, я знаю все, что ты скажешь, опасности никакой.
Если сравнивать с пробежкой по Замку… действительно, никакой опасности. И главное, какой смысл спорить?
— Это было здорово! — сказал Сириус, когда мы прощались. — Жаль, что не ты был с нами четвертым.
— Ты что под дверью болтался? — спросил Шеймас Невила, когда они вдвоем входили в Общую Комнату. Был вечер накануне первого матча. Я лежал у камина, вспоминая вчерашнюю прогулку, вполуха слушая разговоры окружающих и поджидая Хозяйку.
— Пароль забыл, — ответил Невил с комической досадой. — Только успел запомнить предыдущий, как сэр Кэдоган его уже поменял.
Плохо. Кажется, доставить Сириусу пароль будет труднее, чем я думал.
— Кто знает, где Рон? — обратилась Джинни к третьекурсникам.
— Ему Снейп отработку назначил.
К своему стыду я обрадовался — не наказанию Рона, конечно, а его отсутствию. Он был так враждебен ко мне в последнее время, что без него было гораздо уютнее.
— У вас тоже Снейп замещал защиту? Слушайте, такого кошмара…
— Он еще хуже, чем на зельях, это…
Вся комната разразилась потоком возмущенных жалоб на громадность и сверхсложность эссе, которое Снейпу вздумалось задать к началу недели. Эх, нескоро я увижу Хозяйку. Пошла прямо с обеда в библиотеку и наверняка просидит до закрытия.
Разговор в Комнате обратился к квиддичу, а мои мысли, по естественной ассоциации, — к Сириусу. Должен же я что-то сделать! Выяснение пароля придется отложить на самый конец. А пока что мне нужно попасть в спальню, где Крыса, хотя бы один раз и на пару секунд, на худой конец, просто заглянуть! Отличу я вещи Рона от других! Надо попробовать… Надо попробовать утром, спросонья мальчишки плохо соображают. Дождаться буднего дня, когда они торопятся? Не стоит, Рон всегда боится, что не успеет позавтракать, он может выйти первым, этого мне не надо. Лучше в выходной, он поспать любит. Завтра.
Хозяйка действительно вернулась из библиотеки очень поздно, встревоженная и расстроенная. Уже в спальне, расчесывая волосы, она спросила соседок с тщательно скрываемым (но очевидным для меня) волнением, удалось ли им сделать снейпово задание. Получив ответ, что они еще и не думали за него браться, вздохнула с облегчением.
На свой пост у двери в спальню мальчиков я явился еще ночью, чтобы не пропустить ни малейшего шанса, и тихо-тихо ждал, размышляя о загадочном поведении Хозяйки. Что могло так взволновать ее в задании Снейпа? И почему она, уже лежа в постели, так долго перелистывала календарь?
Вскоре мое одиночество нарушил Пивз — величайший любитель и мастер доставлять обитателям Замка бессмысленные неприятности. Он внимательно посмотрел на меня и ехидно захихикал, после чего влетел в спальню. Не знаю, какую шутку ему вздумалось сыграть с Гарри (перед матчем!), но некоторое время спустя тот вышел из спальни полностью одетый, с метлой и, разумеется, в дурном настроении. Увы, он тотчас заметил меня и стащил вниз. За хвост. Любого другого я бы оцарапал.
Мной овладело упрямство, и я еще три-четыре раза попытался подняться наверх — и всякий раз Гарри возвращал меня назад. Наконец, настало время идти к Хозяйке. Я надеялся после ее ухода заглянуть в эссе (что там такое?), но она убрала его в сумку, куда я никогда не лазал.
Неудачи неудачами, но мне предстояло в это утро впервые наблюдать матч по квиддичу! Приятно взволнованный этой мыслью, я отправился на встречу с Нихтой, которая обещала проводить меня на Кошачьи места.
Кошачье население Замка смотрит квиддич с одной из башен, которая обращена к стадиону. В тот день мы были в куда лучшем положении, чем двуногие зрители, ибо находились под крышей. Собралось нас довольно много. Мне пришлось расстаться с Нихтой, так как места в первых рядах принадлежали в тот день котам Львиной Башни и Барсучьей норы; коты Змеиного Ущелья и Орлиного Гнезда сидели сзади.
— Не знаю, за кого болеть, — услышал я за спиной голос Рубриуса. — Гарри, конечно, замечательный, но вы бы послушали, что наши девочки говорят о Седрике!
— Пусть победит сильнейший, — отозвалась Нихта.
Матч начался. Только позапрошлой ночью я узнал невероятную радость прыжка с ветки на ветку в бурю. Сейчас я наблюдал полет в бурю и готов был сопереживать всем четырнадцати летающим. Впрочем, у меня не было проблемы, за кого болеть. Я любовался ловкостью трех наших девушек-нападающих, неистовством близнецов, стойкостью Оливера и, конечно, отчаянной решимостью Гарри. Однако не только игра удерживала мое внимание: на пустом верхнем ряду зрительских мест четко обрисовывался силуэт огромного пса. Кот Мерлина, только бы все обошлось!
Матч длился довольно долго, с тайм-аутом. Порой мы слышали лишь шум дождя и вой ветра, порой ветер доносил до нас голос комментатора. Следить за счетом было почти невозможно. Я переводил глаза с игроков на Сириуса и внезапно обнаружил, что он исчез, — но не успел я порадоваться его благоразумию, как на стадионе показалось множество непонятных, пугающего вида теней?.. существ?.. А в следующее мгновение Гарри устремился вниз, к земле, а метла его полетела прочь. Вспышка серебряного света пронзила стадион, рассеяв жуткие тени, падение Гарри замедлилось, Хозяйка и Рон бежали к нему… И тут ветер донес до нас слова, произнесенные высоким юношей в желтой форме — как я был впоследствии благодарен ветру и моей памяти, которая эти слова удержала — «Из-за дементоров? Матч надо повторить».
Тогда мне, разумеется, было не до капитана чужой команды. Дементоры!.. Сириус, кот Мерлина, Сириус! Он успел скрыться? Да, конечно, иначе они не толпились бы на стадионе… Гарри! Дамблдор поднимает его на носилки, выкрикивает что-то успокаивающее… Я вспомнил сцену в поезде. Гарри теряет сознание из-за этих чудовищ уже второй раз. Ну вот не понимает моя кошачья голова, почему должны ловить преступника (и не преступника вовсе, а невинного человека) такие жуткие твари, что из-за них всю Школу трясет, а победитель василиска в обморок падает. Не понимаю я иногда людей.
Хозяйка и все наши вернулись из Больничного крыла успокоенные: кажется, Гарри там долго не пробудет. Говорили о том, что он лишился метлы, так верно ему служившей. Даже мы с Хозяйкой понимали, как велика потеря.
Хозяйка ушла в библиотеку тотчас после ленча и, как я услышал вечером, не пришла обедать. Она вновь просидела до закрытия и вернулась в Общую комнату еще более расстроенной, чем накануне. Устало опустилась в кресло, через пару минут встала, оглядела комнату, внимательно посмотрев на Парвати и Лавендер, болтавших в уголке, и направилась к лестнице, сделав мне знак следовать за собой. В спальне она плотно закрыла дверь, забралась с ногами на кровать, поманила меня и, перед тем, как задернуть полог, внимательно огляделась.
— Косолапус, я только тебе могу довериться. У нас с тобой будет ужасная тайна. Профессор Люпин, — она судорожно сглотнула и — мне послышалось? — всхлипнула, — профессор Люпин — вервольф.
Уже не в первый раз за последние месяцы в моей голове щелкнули, складываясь, кусочки мозаики. Но не время было обдумывать и анализировать. Надо было поддержать Хозяйку. Я поднял на нее глаза и потерся о ее щеку.
— Как жестоко, как… несправедливо! Такой человек! — на сей раз она явственно всхлипнула. — Это будет наша тайна, Косолапус. Я никогда никому не скажу.
Я долго успокаивал ее, пока она не заснула. Потом… Я знал, что должен спешить к Сириусу, что он беспокоится о Гарри, — но я немножко уподобился моей Хозяйке: у меня возникли догадки, и я должен был их проверить. Поэтому, едва Хозяйка затихла, я поспешно забрался под кровать с ее учебником по защите от темных сил и открыл главу о вервольфах — она оказалась заложена. Четверть часа спустя я мчался в лес, разглядывая на бегу сложившуюся в уме мозаику. Мой страх перед Люпином получил объяснение. Объяснение получила и паника, охватившая меня в ночь знакомства с Сириусом: было полнолуние. Но, кажется, особое значение полнолуния для Сириуса я тоже понял. Понял и многое другое, что было загадкой для меня в его рассказах о прошлом. А еще я прикидывал в уме возраст Люпина…
Бросился ко мне Сириус так, что чуть с лап не сбил.
— Что? Что с Гарри? Я видел, как его метлу разбило об Иву. Я… не мог оставаться. Что?
Я дал необходимые объяснения.
— Дементоры! Я… сбежал при их приближении. Я подумал, что они за мной. Слушай, Ритрос, я немногого в жизни боюсь, но этот ужас… Я его не выдержал.
— Прошу тебя, Сириус, не надо оправдываться, что раз в жизни ты поступил разумно. Дамблдор прекрасно справился с ними без тебя. А Гарри завтра будет на ногах. Можно подумать, что вы с его отцом никогда в Больничное крыло не попадали.
— Да уж… Но дементоры, Ритрос… У Гарри на глазах убили его мать, ему нужна специальная защита против этих тварей. Кто-то должен научить его. А я торчу тут в лесу. У тебя… есть что-нибудь новенькое?
Я рассказал об очередной неудаче.
— Значит, так не получится, и не пытайся больше. Придется вслепую.
— Погоди, а вдруг туда как-нибудь зайдет Хозяйка?
— Хм, я не уверен, что это возможно. Наоборот нельзя, это я точно знаю. — Он задумчиво почесал лапой за ухом, как обычно, когда собирался предаться воспоминаниям.
— В наш седьмой год, осенью, Джеймс решил поздравить Лили с днем рожденья, преподнеся ей цветы на пороге ее комнаты. Сказал об этом только мне, попросил не говорить остальным. И вот, представляешь себе, раннее утро, народ понемногу собирается, и Джеймс с огромным букетом лилий торжественно делает три шага по девчачьей лестнице. Вдруг лестница встает дыбом и сбрасывает Джеймса вниз. Лилии по всей комнате, Рогалис в совершенно немыслимой позе, держится за все места одновременно, — и в этот самый момент на девчачьей половине звучит хор голосов «С Днем рожденья тебя», и наверху появляется Лили с подружками и с интересом взирает на всю эту картину. И тут голос Рема с нашей лестницы: «Не читал ты, Джеймс, историю Хогвартса!». Дааа… Джеймс тогда думал, что жизнь кончена, собирался сбежать из Школы — а Лили именно после этого начала смотреть на него как на человека.
Не пытаясь понять сложностей в отношениях между родителями Гарри, я мысленно сделал заметку перечесть соответствующую главу в «Истории Хогвартса». А пока что… Я шел к Сириусу с открытием и догадкой. Догадку настало время проверить.
— Люпин ведь умеет управляться с дементорами?
— Да, отлич… Погоди, погоди! Я же не называл тебе его фамилии!
— Он в Хогвартсе, Сириус.
— Что?!
— Преподает защиту. Моя Хозяйка догадалась, что он вервольф, а я сложил два и два.
— Лунатик здесь! Слушай, можешь отнести ему записку? Или нет, это слишком опасно, ее могут перехватить. Ритрос, ты писать умеешь?
— Нет.
— Но ты можешь научиться? Ты же такой умный, а это не так уж сложно. Пара-тройка уроков…
— Нет, Сириус, это запрещено. — Он фыркнул. — По-настоящему запрещено, как у вас некоторые заклинания. Видишь ли, если бы могли писать или вообще выходить на прямой контакт с человеком, кто-нибудь мог бы захотеть использовать нас как шпионов или вымогать у нас информацию. Понимаешь? Анимаги и волшебники, выучившие наш язык, не в счет, ибо это они делают шаг к нам, а не наоборот.
Сириус понуро кивнул и задумался: он явно понял меня. А я подумал: если бы у меня возникло искушение общаться с Хозяйкой, указывая ей на слова в книгах, каким жалким оказалось бы подобное общение по сравнению с тем, которое у нас было!
(Менее года спустя мне случилось прочесть книгу великого немецкого волшебника о коте, который написал свою автобиографию. Могу только сказать, что нас с этим котом воспитывали совершенно по-разному) [1].
— Значит, нельзя. Не думай, Ритрос, я понимаю. Но знать, что Рем здесь… Он один поверил бы мне — а может быть, нет. Пес Мерлина! Что я за болван! Я же могу встретиться с ним!
— Сириус, ты в уме?!
— Узнай, куда он уходит на ночи полнолуния. Узнай, Ритрос! В прежнем убежище его не бывает, я точно знаю. Но это должно быть где-то за пределами Замка!
Я задумался и очень тщательно проверил свои воспоминания.
— Сириус, помнишь ночь, когда мы с тобой познакомились? Было полнолуние. Я проходил мимо его кабинета и — клянусь тебе! — он был там.
— Но это невозможно! Что ты слышал? Какие звуки?
— Было тихо. Ну, может быть, скребся кто-то. Но я был в таком ужасе, что не могу ручаться.
— Да, Рема всегда боялись кошки. Не понимаю. Заклятие неслышимости на двери? Но как же мебель?.. Может быть, ему какое-нибудь успокаивающее зелье подобрали? — Он вздохнул, потом тряхнул головой. — Рем в Хогвартсе!.. Расскажи, что можешь, а?
Мы проговорили долго: и о том, как его любят в Школе, и о том, как всем повезло — и ему получить потрясающую работу, и Хогвартсу получить потрясающего преподавателя защиты, и о том, что он лучше, чем кто-либо, может помочь Гарри с дементорами… Казалось, Сириус забыл обо всех волнениях дня. Но, уже когда мы попрощались, он издал восторженный рявк мне вслед:
— Слушай, Ритрос! А как все-таки Гарри летает!
На следующий день я в очередной раз взялся за «Историю Хогвартса». Еще с первого прочтения я припоминал, что главе, посвященной котам и иным спутникам будущих студентов Школы, непосредственно предшествовала глава для меня малопонятная, где рассуждали о чем-то вроде «как оберечь добродетель вверенных нашему попечению девиц, не подвергая их чрезмерному стеснению или обидному надзору» и где упоминались заколдованные лестницы. Ага, вот оно.
— Поистине, это заклинание достойно величайшей похвалы, леди Ровена, — произнес Салазар Слизерин, — но верно ли понял я ваше намерение наложить его лишь на двери, ведущие в девичьи опочивальни?
— Истинно так, милорд. Разве не пришли мы к согласию, что излишних заклинаний не должно быть в нашем Хогвартсе?
— Так вы считаете излишним, леди, наложить такое же заклинание на двери…
— Что слышу я, лорд Слизерин? Или вы способны помыслить, что найдется в Хогвартсе девица, будь она дочь графа или виллана, магглорожденная или потомок Морганы, которая… — Ровена Рэвенкло замолкла, не в силах договорить.
— Любезная подруга, — поспешила вмешаться Хельга Хаффлпафф, — мы должны быть далеки от того, чтобы подозревать лорда Слизерина в помышлениях столь низменных. Вспомните, он не только великий маг, но и опоясанный рыцарь.
— Друг мой, — произнес Годрик Гриффиндор, — полагаю, в вопросах, касающихся чести юных волшебниц, нам подобает следовать суждению этих благородных леди — иначе наша рыцарская честь будет под подозрением.
— Что ж, да будет так, — ответил Салазар Слизерин.
— Да будет так, — отозвались трое Основателей.
Признаюсь, даже при весьма внимательном перечитывании текст оставался для меня непонятен. Но одно было ясно: на лестницу, ведущую в спальни мальчиков, никаких заклятий не наложено. Вообще-то, я никогда не видел, чтобы хоть одна девочка по этой лестнице поднималась. Но я также не помню, чтобы хоть одна девочка с другого курса появлялась в нашей спальне. Или нет, какая-то второкурсница зашла с подарком на день рождения Парвати! Правильно, ведь и Джеймс хотел… Так, у Гарри день рождения летом, насчет Рона можно узнать, а когда еще люди делают друг подарки? Ждать оставалось не так уж долго.
[1] Косолапус имеет в виду роман Э.Т.А. Гофмана «Жизненные воззрения кота Мурра».
-
-
29.03.2017 в 23:50и цитата из «Истории Хогвартса» - чудесная стилизация, читала с наслаждением.
и как растет сочувствие Косолапуса к Сириусу. и как ему за Гермиону обидно.
и сам Сириус прекрасен.
в общем -
-
-
29.03.2017 в 23:55-
-
06.04.2017 в 22:35-
-
06.04.2017 в 22:58Урааааа!!!
-
-
07.04.2017 в 00:05и прекрасный кот))
и эльфы чудесные.
и даже мимолетно Люпин - Снейп. маленькие штрихи, а образ складывается цельный.
-
-
07.04.2017 в 00:10-
-
26.04.2017 в 22:48-
-
26.04.2017 в 22:54Мррр!..